Жюльетта Бенцони: Любовь, только любовь

— Да, это так, — сказал Арно, не глядя на нее. Его лицо было непроницаемым, наводившим на мысль о стене без дверей и окон. Катрин никогда не чувствовала его настолько ушедшим в себя. Он ничего больше не сказал, и только Ксантрай поблагодарил «госпожу Катрин» от его имени. Она с достоинством выслушала ответ и попробовала улыбнуться…

Оба рыцаря вышли, и молодая женщина безжизненно упала на подушки. Ужасная сцена закончилась вовремя. Ее силы были на исходе, а представление еще продолжалось. Филипп повернулся к ней, наклонился и поцеловал ее холодные руки.

— Вы довольны? Я сделал все, что вы хотели?

— Все, что я хотела, монсеньор, — сказала она слабым голосом. — Вы были… очень великодушны.

— Наоборот, это вы великодушны. Ведь вы простили меня за то, что я подозревал вас вчера, не правда ли? Когда вы пришли сюда просить за этих мужчин, и особенно когда Люксембург рассказал мне, что нашел вас в их шатре, я ревновал. Ревновал, как никогда раньше.

— А теперь, — спросила Катрин со слабой улыбкой, — вы успокоились?

— Да, мой ангел…

Паж, еще раньше вошедший в комнату, подошел и прервал Филиппа. Он робко сказал своему господину, что скоро начало совета и что канцлер Роллен просит о его присутствии. Филипп выругался сквозь зубы.

— Я снова вынужден вас отпустить, потому что знаю, языки начнут болтать, если вы не вернетесь в свои покои. Но клянусь честью; дорогая, это позволено вам в последний раз. Я пошлю за вами вечером и не позволю ничему и никому тревожить нас.

Быстро сорвав поцелуй с ее губ, он огорченно покинул ее, добавив, что пришлет женщин помочь ей одеться.

Катрин была одна. Она почувствовала себя звенящей цепями пленницей, за которой захлопнулась дверь тюрьмы.

Арно во весь опор скакал по дороге в Гиз! Свободный! Она осталась одна…

В 1420 г. в Труа был подписан договор, по которому английский король Генрих V, победитель в битве при Азенкуре, был признан наследником французского престола и к нему или его сыну должна была перейти корона Франции после смерти Карла VI.

«Dies Irae» (лат.) — «День Гнева» — начальные слова средневекового церковного гимна, второй части реквиема (заупокойной мессы).

Монфокон — место казни в Париже.

Дай мне! (ит.)

В те времена считалось хорошим тоном, если мужчина и женщина ели из одной тарелки (примеч. авт.).