Витольд Недозор - Дочь Великой Степи. Танец клинков

Как сказано в древнем гимне:

Сейчас до полудня еще оставалось много долее часа, но солнце, висевшее в белом от зноя небе, было ярким, как медный щит, свирепым и раскаленным, словно тавро, которым клеймят скот и рабов.

Здесь они скрыты от его прямых лучей. Но яростный свет лился сквозь широкий проем над входом.

Старые опытные бойцы говорят: выходя на арену, прижмурь глаза, чтобы солнечные лучи, отражаясь от белого песка, не ослепили тебя на миг, который может стоить жизни. Она всегда прислушивалась к таким советам, потому и жива.

Сделав пару глубоких вдохов-выдохов, Гипсикратия проверила, надежны ли завязки ее «одежды». Еще раз вздохнула украдкой, вспомнив, как только что в полусне-полубреду вспоминала латинское название этого предмета. И обвела взором низкий полуподвал оппидиума.

Пол был выложен неровными каменными плитами, пока что чистыми – если не обращать внимания на мелкий сор и обглоданную куриную косточку у стены. Гипсикратия так часто видела их испачканными кровью. Кровью счастливцев, которые, пусть и шатаясь, уходили с арены на своих ногах…

– Вейу, направь руку мою и одари меня, дочь свою, милосердием своим… – прошептала скифянка одними губами.

И плотно зажмурив глаза, сделала шаг вперед. На песок арены. Под белесое небо.

Арена была привычная – пусть и не Большого цирка, а цирка Фламиния, что близ Тибра. За минувшее время Гипсикратия повидала много таких арен: цирки в Капуе, Помпеях, даже в полугалльском Медиолане. И площади с наскоро построенными трибунами, и городские форумы, и даже просто огороженные канатами утоптанные участки земли. Большие и малые, круглые, прямоугольные…

Это, как-никак, не первый ее бой. Девятнадцатый засчитанный и четырнадцатый по счету. Десять побед, три ничьи «за истечением времени» и одно помилование – по воле не публики, а эдитора. Ну да все равно: жизнь есть жизнь!

Ноздрей Гипсикратии коснулся едва ощутимый знакомый запах. Запах арены. Немудрено: месяц за месяцем, год за годом на песок проливается кровь и падает требуха – человеческая, звериная… Кровь секуторов и ретиариев, медведей и быков.

Хотя песок вроде бы положено менять, все равно: сама арена, здешний воздух словно пропитываются особым запахом, что почти неощутим для публики, но вот бойцам известен хорошо. Именно так пахнет смерть.

Этот запах, трудноуловимый, но все же, безусловно, существующий – первое, что встречает гладиатора, когда он ступает за невидимую завесу, отделяющую мир живых от арены, где властвуют уже не небесные цари и даже не Богиня-Мать, а, как с оглядкой шепчутся в казармах лудусов и на свободных пирах, совсем другие силы. Такие, среди которых даже старый демон Хару и владыка пещер Тухолка – не самые худшие…

И этот же запах арены – последнее, что боец ощущает в жизни, когда, скрючившись, лежит на песке, зажимая руками рану или пытаясь затолкать в распоротый живот внутренности – бессмысленным уже движением. Хотя гладиаторы гибнут и не так часто, как думает публика, все равно смерть в бою – это обычное окончание их пути…

Без привычной тяжести доспеха или хотя бы защитной стеганки тело казалось обнаженным; это было неприятно и вызывало потаенную тревогу. Собственно, Гипсикратия и была нагой: и по обычаям своей родины, которую она уже начала забывать, и по эллинским традициям, и даже по меркам властвующего над ее жизнью Рима. На ней были лишь две красные повязки, набедренная и нагрудная, – те самые сублигакул и фаския. Именно в таком одеянии состязаются замужние матроны и девицы в термах, римских банях, – играя в мяч или упражняясь как-то иначе. Но никому из них и в голову не придет показаться вот так на глаза мужчинам!

Холодные мурашки пробежали вдоль позвоночника, скользнули по плечам, шевельнулись в животе. Гипсикратия сжала копье в ладонях. Хорошее оружие – почти восемь стоп по римскому счету, само древко – в два пальца прочнейшего ясеня, острие из тщательно выправленного и заточенного железа…

Песок слегка обжигал босые ноги.

Быстрый взгляд туда, где со странной горделивостью прохаживалась ее соперница, крупная, рыхловатая, старше ее на пару лет. Одета почти так же, разве что поверх нагрудной повязки – короткая кожаная жилетка с нашитыми роговыми пластинами, поверх набедренной – еще более короткая, в ладонь, зеленая юбочка. А оружие…