Витольд Недозор - Дочь Великой Степи. Танец клинков

– Она? – повторила скифянка, следуя за мужем, уверенно направившим коня по одной из тропок. – Надеюсь, ты не завел себе наложницу, а то, что ты хочешь нам показать, не загородный дом, возведенный на купленном тобой участке земли? Дом, в котором ты проводишь время с ней , когда для меня ты – в очередном плавании!

Гипсикратия была уверена, что произносит эти слова спокойным и даже веселым тоном, как забавную шутку. Но, кажется, это у нее не совсем получилось. Вряд ли найдется женщина, способная со спокойной душой шутить на подобные темы – особенно рядом с колыбелью дочери, перворожденной и единственной.

«Неужели эта сумела дать ему сына? И… и что же тогда делать всем нам?!»

Гипсикратия подобрала повод Ксанфы. Теперь лошади ехали бок о бок – и женщина в любой миг могла дотянуться до дочери, выхватить ее из люльки. Сама не могла бы сказать, зачем ей это нужно, чего боится, что хочет предотвратить…

– Кое-что ты угадала, моя прекрасная жена. – Теокл заливисто рассмеялся – и у Гипсикратии словно гора упала с плеч. – «Она», которую вы с Олимпией вскоре увидите, действительно ожидает нас на земельном участке – я недавно приобрел его для нашей семьи. Но никакого дома там нет и в помине. А сыновей… – Он без труда прочел ее не высказанную вслух мысль. – Сыновей мне подаришь только ты!

Теокл легко соскочил на землю и, придерживая своего коня за холку, направил его, казалось, прямо в сплошную стену кустарника. Гипсикратия, по-прежнему коротко держа поводья, последовала за мужем, заранее склонившись вплотную к конской шее, – но это оказалось излишним: Теокл поднял и придержал низко свисавшую ветвь, пока жена ее не перехватила.

На мгновение их пальцы встретились. Ветка колыхнулась, обдав Гипсикратию тяжелыми каплями росы.

Проводя Ксанфу под кустистым сводом, словно сквозь брешь в крепостной стене, женщина потянулась было, чтобы прикрыть малышку от капель, но потом раздумала: утренний весенний росопад – не то, чего следует опасаться. И вправду, девочка лишь недовольно шевельнулась во сне, но даже не захныкала.

Теокл вел их сквозь заросли не по-скифски, а по-эллински: подолгу бежал рядом с конем, идущим рысью, лишь иногда упруго вспрыгивал ему на спину. Именно так и воюют эллинские всадники, готовые ежеминутно превратиться в грозных пеших бойцов: спокойно выдерживают быстрый бег, даже когда облачены в доспехи… а если течение битвы вновь потребует верхового натиска – тут же снова окажутся в седле. Их «блистательные кони» приучены к такой манере боя. Потому-то они так ценятся. Потому-то их так мало. Потому-то, говорит царь Митридат, для большой войны с неведомыми римлянами люди и лошади у него есть, а вот конницы – нет…

Гипсикратии сейчас не хотелось думать о царе, а о войне – еще меньше.

А вот о том, куда они едут, она задумалась. По всему выходило – к той гряде холмов за пределами порта, ниже которой нет удобных гаваней… но ладья с опытной и умелой командой причалить сможет, а береговые откосы не настолько круты, чтобы это стало преградой для навьюченного мула. Если так, понятно, почему Теокл решил купить там землю, пусть даже на участке и в самом деле будет построен загородный дом или, скажем, разбит виноградник. Но туда, кажется, должна вести дорога, пусть и не та, по которой они выехали из Синопы…

Впрочем, напрямик быстрее – и ничего удивительного, что ее муж, знающий здесь каждый поворот, повел их по бездорожью. Ведь он хочет, чтобы его семья, жена и дочь, увидели… нечто. То, что надо увидеть, прежде чем взойдет солнце.

А самой Гипсикратии «оно», оказывается, знакомо. То есть «она».

Женщина улыбнулась – встречи с неведомой загадкой она теперь ждала без страха. Только подумала: наверно, они все-таки опоздают. Солнечная колесница въезжает на небо быстро, и так же быстро бежит от нее ночь…

И тут они выехали на открытый, недавно расчищенный участок.

Гипсикратия мгновенно поняла: это и есть земельный участок, о котором говорил Теокл. Но… на что же тут смотреть, кроме остатков ночной тьмы?

– Ну, жена моя, – Теокл пружинисто спрыгнул с коня, шагнул туда, где мгла сгустилась плотнее всего, – узнаешь красавицу? Или она не такова, как представилось мне по твоим рассказам?

Он словно бы обнял за плечи кого-то невидимого, стоящего во тьме.

Мрак под его рукой все же не был полностью непроглядным. Гипсикратия присмотрелась – и вздрогнула.

Перед ней высилось изваяние, грубо вытесанное из глыбы темно-серого гранита. Оно было не выше Теокла, но отчего-то казалось огромным: гранитные плечи, превосходящие их шириной тяжелые бедра… неожиданно маленькие руки, сложенные внизу выступающего грузного живота… И массивные отвисшие груди, которые неведомый резчик былых времен наметил глубокими бороздами.