Анастасия Перкова - Шарлотта

Несмотря на то что от Анны никогда не скрывали правду, она не чувствовала себя в семье ни сиротой, ни приемышем. Ее растили так же, как и родную дочь. Когда Анне было около девяти лет, она, правда, перестала называть приемных родителей мамой и папой, но по-прежнему звала сестрой Шарлотту, с которой они всегда были неразлучны.

А став немного старше, Анна осознала, что есть огромное преимущество в том, что она Рейнвуд, а не Аддерли, потому что Джонатан стал ее первой любовью. Она следовала за названным братом тенью, ловила каждое слово и смеялась над всеми его шутками. Такая трепетная преданность не оставалась без внимания, и Джонатан симпатизировал Анне настолько, насколько можно этого ожидать от семнадцатилетнего джентльмена. Ведь, как известно, молодые люди в этом возрасте гораздо меньше предаются романтическим мечтам, чем девушки.

Именно возвращение Джонатана заставляло Анну сегодня за ужином краснеть, бледнеть и хихикать вместе с Шарлоттой, хотя обычно дисциплину нарушала именно вторая. Джонатан отсутствовал около месяца. Анна впервые пережила такую долгую разлуку. Дом без него казался другим. А теперь Джонатан сидел напротив нее, смеялся и откидывал рукой непослушные вьющиеся волосы, упрямо падающие на лоб. Каштановые, с рыжеватым отливом – как у Шарлотты.

Поток речей мистера Аддерли иссяк, завершившись воспоминаниями о похоронах королевы Виктории. Десерт был доеден, и семья переместилась в гостиную, чтобы в уютной атмосфере выпить еще по чашечке чая.

Миссис Аддерли решила, что неплохо было бы вернуться к начатой за столом теме. Ее интересовало все, что мог поведать сын, такой повзрослевший за это время.

– Так в чем же странность мистера Тедди, дорогой? – обратилась она к Джонатану, делая маленький глоточек чая из белой фарфоровой чашки с индийским орнаментом.

– А, точно! Па совсем заговорил нас, – молодой человек хлопнул себя по лбу. – Так вот. То, что ты считаешь странным, па, – это как раз понятно. Мачеха Гастингса – одна из попечителей академии. Вернее, президент попечительского совета.

– О, так это хитрый ход! – возопил мистер Аддерли. – Сын такой фамилии привлечет внимание и новых студентов!

– Ах, Гарольд, дайте же Джону досказать, – укоризненно сказала миссис Аддерли. – Вы думаете, Его Величество король Эдуард перебивает близких за чаем?

– Едва ли, дорогая, – промямлил провинившийся супруг.

Девочки прыснули. Шарлотта пролила немного чаю на блюдце, заслужив строгий взгляд матери.

– Теодор Гастингс – личность в академии весьма популярная, – в третий раз начал Джонатан. – От девушек, само собой, отбоя нет. Ну что за презрительная улыбочка, крошка Лотти? Думаешь, это все положение, деньги и будущий титул? Вот и нет. А может, представила эдакого отполированного денди? Опять не угадала. Никогда не замечал у него заносчивости или гордыни. О мужской красоте вам, дамам, лучше судить, но, полагаю, он хорош собой. Высокий, статный, умные глаза. Внешность самая что ни на есть породистая. Учится он далеко не прилежно. Уверен, над книжками за полночь не засиживается, как ваш покорный слуга. А вот запоминает все лекции просто феноменально. Если слушает, конечно…

– Если слушает? – с интересом переспросила Шарлотта.

– Да. С виду ему это все не больно-то интересно. Часто прогуливает занятия. Говорят, его не раз видели в парке академии на рассвете. Словно возвращается откуда-то. Ночью покидать общежитие, представляете! Иногда на него будто что-то находит. На прошлой неделе разбил окно в классной комнате, с учителями крайне непочтителен.

– Полагаю, ему все сходит с рук благодаря громкому имени? – возмущенно спросила миссис Аддерли.

– Ничуть, – засмеялся Джонатан. – Его постоянно наказывают. В кабинете директрисы Тедди частый гость, а изолятор – его вторая комната. Я видел мельком графа Хантингдона – серьезен крайне. Думаю, он велел поблажек сыну не давать.

– Не очень-то приятного человека ты нам описал, Джон, – тихо прокомментировала Анна, снова краснея.

– Вот и нет, – возразил Джонатан. – Тедди – бунтарь определенно, но он одарен умом, чудесно играет в поло и крикет и мог бы повести за собой армию, если надо. Только мне отчего-то кажется, что он самый одинокий и несчастный человек во всей Англии.

– Ты же сказал, он популярен, – вставила Шарлотта. – Как можно быть популярным и одиноким одновременно?

– Еще как можно, милая, – улыбнулся отец. – Значит, у юного Гастингса нет друзей?