Анастасия Перкова - Шарлотта

Народ смеялся в открытую.

– Некоторые вещи в нашей жизни упорно не меняются, господин Хантингдон, – устало произнесла директриса. – Вы можете сидеть, где хотите. Если вам угодно – на потолке достаточно места. Но сегодня вы ляжете спать без ужина.

– С удовольствием, мэм. Я набрал за лето пару лишних фунтов. Но я не беспокоился, зная, что вы всегда позаботитесь о том, чтобы я оставался стройным и подтянутым.

– У вас все? – миссис Говард обессилено закрыла глаза.

– Да, сэр! То есть – мэм! – отрапортовал нарушитель дисциплины.

Шарлотта склонила голову, пряча улыбку, и не заметила, какое удовольствие отразилось на лице Тедди, исподтишка наблюдавшего за ее реакцией на его выходку.

– Что ж, мы отняли у пастора Хоккинса достаточно времени, – закончила директриса. – Я скажу все, что требуется, на церемонии посвящения, которая в этом году запоздала и переносится на среду. Старшекурсники, разумеется, не приглашены.

Она послала убийственный взгляд в сторону подоконника, облюбованного Тедди, и уступила место пастору, который начал монотонно читать проповедь с листа.

– Слезай ты, ради бога, – зашипел Джонатан. – Неужели ты никогда не повзрослеешь?

– Зачем? У меня же есть собственный голос совести в твоем лице, – отмахнулся Тедди.

– На тебя вечно что-то находит. Ты же не хотел этого всего говорить?

– Сам не понимаю. Как увижу миссис Говард, совершенно срываюсь с поводка. Эта пожилая дама вынуждает мужчин терять контроль. Может быть, это любовь?

– Любовь лишает аппетита, но никак не ужина, – Джонатан больше не сердился.

– Я увидел улыбку твоей сестры, а значит, оно того стоило. Не гляди на меня, как на умалишенного. И не отвлекай от проповеди болтовней. Разве не слышишь? Чертовски интересно.

– Я его отвлекаю болтовней, – проворчал Джонатан.

Шарлотта тоже пропускала половину слов пастора, размышляя о том, что Теодор Гастингс, безусловно, ужасно невоспитан, несдержан и вообще является позором древней фамилии. Плантагенеты? Серьезно? Но отрицать, что он остер на язык и, возможно, – только возможно – умен, она бы не стала. Он ее заинтересовал. Не в романтическом смысле, нет. Но это было опасно в любом случае.

Запел хор. Сначала тихо, на два голоса. Шарлотта вскинула голову, разглядывая хрупкую блондинку. Неплохое меццо-сопрано, но до чего бледная и прозрачная внешность. Вступили остальные. Не совсем стройно, и слышна нехватка мужских голосов, но по телу Шарлотты все равно расползлись мурашки. Ей во что бы то ни стало надо стоять там и петь «Te Deum» 5 5 «Te Deum» («Тебя, Бога, хвалим») – христианский гимн. В англиканской церкви является одним из гимнов утрени (Morning Prayer). , может даже солировать наряду с блондинкой. Теодор Гастингс был мгновенно забыт. Интересно, их репертуар ограничивается только молитвами и церковными гимнами?

– Когда служба кончится, возвращайся в комнату без меня, – шепнула Шарлотта Анне. – Я поймаю кого-нибудь из певцов и разузнаю, как можно к ним попасть.

Анна была даже рада, что осталась одна после службы. Влившись поначалу в гомонящую толпу студентов, она вскоре свернула на дорожку, ведущую к оранжереям. Следом за ними возвышалась статуя королевы Виктории, которая и интересовала Анну.

Землю вокруг постамента выложили плитками, одна из которых была плохо закреплена. Девушка огляделась и, убедившись, что кроме нее и изваяния покойной королевы здесь никого нет, покачала плитку и убрала ее с места. Внутри обнаружилось углубление, заполненное мелкими камешками с дорожки. На дне, под ними, в плоской жестянке лежало письмо, которое Анна спрятала за широкий пояс форменной серой юбки. Приведя тайник в порядок и отряхнув руки, девушка торопливо зашагала к общежитию.

Тайник Джонатан устроил для них сразу же по приезду в академию в этом году. Письмо было первое, и Анна волновалась, не нарушил ли жених какое-нибудь из придуманных ею строгих правил. Анна просила его менять почерк и не употреблять имен, ограничиваясь только их первыми буквами, а также не обсуждать те события, которые могли бы указать любопытным на то, чья это переписка.

Добравшись до комнаты, Анна несколько минут сидела на кровати, прижав драгоценное послание к сердцу, прежде чем решилась его распечатать. Джонатан одинаково хорошо писал обеими руками. Именно почерк его левой руки с особым наклоном и увидела Анна на бумаге.

«Моя дорогая, бесценная А. Надеюсь, первая неделя учебы не была такой ужасной, как ты боялась. Я знаю, что твоя милая застенчивая натура не позволит тебе сразу же освоиться здесь, как, я это вижу, получилось у нашей общей знакомой. Но этот опыт тебе полезен. Пора выбираться из гнезда. А если ты не сможешь или не пожелаешь – что ж, я готов беречь и опекать тебя до конца своих дней. А то, что моя супруга не будет бакалавром математических наук, – с этим я постараюсь смириться. Если ты, конечно, не переменила решение и не позабыла, о чем мы договорились летом.