Наталья Белоненко - А после…

Но она даже не испытывает потребности непрерывно смотреть на него.

А что? Объект – изучен.

– Угу – муркнул он, потягиваясь.

И внезапно, через несколько небрежных вскинутых взглядов поверх рукоделия, она заметила, что он…

уснул.

Он и сам не понял, как оказался тут.

В доме? В спальне?? У незнакомки с примеченным со школы лицом??? Откуда столько разгильдяйства и решительности, его что, Лэйтон покусал?

Однако эта странная девушка, которая держится сдержанно, деликатно и на учтиво-безопасном расстоянии, внушала ему сейчас чувство… не то чтоб спокойствия, но непривычного доверия. Почти безопасности. Между ней и им не требовался секьюрити. Он разглядывал ее мельком – темно-каштановое каре забрано вверху заколкой, аккуратные остренькие черты приятно щекочат восприятие почти учительской деловитостью – такой взросленькой, нисколько не конфликтуя с утонченностью юности. Кстати, когда-то он был влюблен в училку. Но об этом не знает ни единая живая душа, даже брат или Лэйтон. Это никого не интересовало просто, не вписывалось в интересности… А потому он этим никого не нагружал, своим неформатом в мыслях. Он даже улыбнулся этому воспоминанию. Еще недавно оно могло задеть его, словно незажившая ссадина, неисполнившаяся мечта, но в этот момент он оглядывал комнату. И ее обитательницу.

Как она не похожа на тех, к чьему вниманию так привык: ни осветленных кудрявых химий, ни восторженных визгов, ни тянущихся к нему неугомонных рук. Она сидела, и смиренно, снисходительно разглядывала его – того кто беспардонно ввалился, и свалился на нее…

в переносном смысле. О прямых он и не помышлял. Но… Ему не хотелось заканчивать спонтанное приключение. Он потягивался, медленно погружаясь в уют и приятную концентрацию волнения…

Тэмми? – напомнил он себе, чтоб не перепутать, как никогда не путал слова в песнях, чем всегда так грешил Лэйтон.

И почти придумав, что сказать или спросить,

куда то провалился.

Martika – Toy Soldiers.mp3

Тэмми и сама б не вспомнила сейчас, как ее зовут. Она погрузилась в какую то полудрему – столь глубокую медитацию, что перестала пытаться установить связь с самой собой. Абонент недоступен. Взмахивая ниткой, неспешно перебирая в пальцах ткань и фурнитуру, она временами пускала поверх своего занятия взгляд, то и дело убеждаясь: спит!

Вот так поворот. И ведь он не пьян – она слышала запах и видела глаза.

Ну, собственнно… Жалко ей чтоли? Наверное, его давненько не оставляли в покое… Что там, многодетная семья, да? Видимо, в преддверии праздника собрались кузены, братья и сестры с детьми. Видимо, ему до сих пор есть от кого убегать…

Получив нежданный карт бланш на разглядывание, она честно не злоупотребляла этим. Не то чтоб зрелище не казалось ей заманчивым. Все тот же вкусный пухлый рот, живописная линия подбородтка, приятная смуглость кожи. Но она разрешила себе скорей сравнивать чем любоваться, да и то не увлекаясь. Исключительно в научных, так сказать, целях…

Ну их, эти приманки и капканы, м? Там, в паре метров, лежал человек, который больше не годился на роль объекта, коему можно было придумать сколь угодно идеалистическую личность, и играть ею, как в куклу-БарбиКена. И сейчас он может изучать, интерпретировать, и додумать ее ровно так же, как и она его. Навешивать ожиданий. Вот такая… обоюдность. Уфф, как неприятно, оказывается, когда твой излюбленный объект…

…может сам сделать из тебя… объект! Непривычно однако. Давление!

Она впервые осознала, как эгоистична эта однобокая любовь. – это желание оказывать что-то на человека, давать, трогать, иметь, самому оставаясь в тени. Пускай даже понарошку. Все равно. Маньячество, да и только! Как бы она ни мечтала когда-то узнать о чем он думает, чем дышит, сейчас стоило признать, что тогда это была не слишком удачная идея. Сейчас же это оказался и вовсе

совершенно живой человек, у которого не понятно вообще что на уме. Что с ним стало после всего пережитого? Много шиз нахватал?

Ну даже если без шиз, все равно – вполне реальный живой человек, не подвластный ее фантазиям и планам.

Больше того, мужчина. Взрослый, крепкий тренированный парень, выглядящий модным избалованным красавчиком,

и поведщий себя, надо признать, как хам!

Она искала в нем зачатки нормальности, способные сделать их хотябы приятелями, и не находила. Только глухой отголосок этого прилипчивого и саднящего, опротивившего за столько лет «ну это ж оннн!»