Элизабет Чедвик: Осенний трон

Иоанн склонил голову.

– Я очень встревожился за тебя, вот и все, – произнес он елейным тоном. – Теперь, когда Артур и Лузиньян оказались у меня в руках, думаю, тебе лучше вернуться в Фонтевро. Больше не надо укрываться в Пуатье, ведь на тебя никто не нападет. Как только Ричард придет в себя после героических марш-бросков, он сопроводит тебя в аббатство.

Ей хотелось возразить – просто чтобы позлить его, но на самом деле, вопреки собственной бравой тираде, после перенесенного испытания Алиенора хотела только одного: оказаться в своих покоях в аббатстве, где за ней будут нежно ухаживать. Однако она еще не закончила.

– Да, ты прав, и, кроме того, мне нужно еще раз поговорить с мастером Д’Ортисом насчет надгробий.

– Вот и отлично. – Иоанн отставил кубок и собрался уходить.

– Но сначала я хочу увидеть Артура, – сказала Алиенора.

Иоанн опять недовольно нахмурился, однако, подумав, пожал плечами:

– Мама, как пожелаешь. Но, ради Бога, зачем тебе это надо?

– Затем, что, пока нам грозила осада, я общалась с Артуром через его посланца. Теперь мне хочется посмотреть в лицо человеку, от которого исходили послания.

Иоанн ушел заниматься делами, а Алиеноре пришлось ждать, когда лестницу тщательно вымоют, чтобы не оставалось и следа скользкого мыла. Часом позже сын вернулся и повел ее в маленькую комнату за сторожевым постом, где был заперт Артур. У него красовался синяк под глазом и имелось несколько красных пятен от недавних побоев. Судя по тому, как он держался, его били и по ребрам. Вот он, ее внук, который угрожал ей и готов был использовать как пешку в своей игре. Теперь Артур в руках Иоанна и сам лишь разменная монета, этот долговязый тощий юноша с прыщами на жирной коже. Из-под грязно-русых волос на нее внимательно смотрели серые глаза.

– Надеюсь, ты вынес из этого урок, – бросила Алиенора. – Ты видишь, каковы последствия твоей глупости и что бывает с тем, кто идет против родни. Тебе нужно измениться. Ты должен покориться твоему дяде королю Иоанну и поддерживать его, а не Филиппа Французского.

Артур ощерился, и Алиенора кожей почувствовала волны враждебности, исходящие от него. Он был угрюм, как зверь в клетке, а у нее отсутствовало желание нянчиться с ним.

– С чего бы это? – У него, уже не мальчика, но еще и не мужчины, ломался голос. – Мой отец был старше Иоанна. У меня на трон больше прав, чем у него.

– У тебя нет выбора. Какая польза говорить о правах, если не можешь их добиться? Поклянись в верности и помирись с дядей, это принесет тебе куда больше пользы, чем детское упрямство.

Артур ничего не сказал и отвернулся.

– Славный малый, не так ли? – язвительно заметил Иоанн, когда мать вышла из комнатки.

– Он не правитель, – вынесла Алиенора вердикт, – а жалкий мальчишка, который считает себя обделенным. – Как и Иоанн в свое время… Она поспешно отбросила эту мысль. – Что ты собираешься с ним делать?

Король пожал плечами:

– Не знаю. Пока значение имеет только то, что он больше не сможет устраивать мне проблемы. – Злобный огонь вспыхнул в глубине глаз сына. – А что касается его союзников, то по мне – пусть бы они сгнили в самом глубоком подземелье.

– Поосторожней, – предупредила его Алиенора. – Враги в твоих руках – это орудие, которое можно использовать с бо́льшим толком. Думай как следует, что бы ни делал.

– Да, мама.

Она услышала раздражение в его голосе и поняла, что очень устала. Для него это большая победа, но торжество его какое-то темное и злорадное. Генрих тоже бывал таким, а вот Ричард никогда, его отношение к противнику всегда было ровным и суровым. Оба сына вне ее досягаемости, но так по-разному.

Треволнения последних нескольких дней в конце концов дали о себе знать, и запас сил был исчерпан до дна. Алиенора жаждала только одного: вернуться в Фонтевро. Спрятаться там от мира, от жизни, от всего.

Аббатство Фонтевро,

апрель 1203 года

Алиенора посмотрела на клирика, которого только что привели в ее покои. Он был высоким и худым, с пронзительными темными глазами, вытянутым лицом и губами, сжатыми в прямую узкую линию. Гонец вручил ей письмо и теперь стоял, сложив руки, пока Рихенза читала его Алиеноре:

– Мы посылаем вам брата Джона де Валерана, который был свидетелем тому, что с нами происходит, и который способен поведать вам о нашем положении. Верьте ему в том, что касается его рассказов. Тем не менее милость Господа пребывает с нами даже более, чем он в силах сообщить вам.