Анна Жнец - Дочь нечестивца

Нейт задыхалась, мотала головой из стороны в сторону. Глаза жгли злые слёзы. Она чувствовала на зубах скрип песка. Негр задрал набедренную повязку и под мерзкий хохот товарищей, столпившихся в ожидании своей очереди, вонзился мощным, вышибающим дух толчком. Нейт закричала, и этот крик был встречен одобрительным улюлюканьем. Кровь, липкая и горячая, потекла по бедру. Каждое движение причиняло боль. Нейт ничего не видела из-за бегущих по щекам слёз. Её словно придавило огромным гранитным блоком из тех, что используют при строительстве пирамид.

Спихнуть с себя насильника Нейт не могла, но, извернувшись, потянулась к его лицу, пытаясь расцарапать кожу или даже выдавить глазные яблоки. Взвыв, рассвирепевший разбойник отвесил ей такую пощечину, что она чудом не лишилась сознания.

– Сказали же не портить товар, – прошипел один из бандитов, останавливая кулак, занесённый для нового удара, но было поздно – на щеке Нейт расцветало огромное буро–фиолетовое пятно.

– Не хочешь по-хорошему? – зарычал разъярённый негр, не прекращая быстрых беспорядочных движений. – Для меня ты всего лишь мясо. А знаешь, что делают с мясом? – с этими словами он оскалил свои треугольные зубы и, наклонившись, словно хищник, впился в нежную кожу девушки там, где шея переходила в плечо. Дергаясь в судороге оргазма, он сжимал и сжимал свои страшные челюсти, и несчастной казалось, что её едят заживо. Когда, удовлетворённый, африканец наконец поднял голову, она с ужасом заметила на его губах кровь.

Следующие несколько часов Нейт теряла сознание и снова приходила в себя, обнаруживая, что лежит уже под другим разбойником, грубо утоляющим похоть. Она слышала чужое прерывистое дыхание, видела, как удовольствие искажает черты очередного насильника, но боли не чувствовала. Всё это происходило уже не с ней. Она лежала на спине, словно насекомое, раздавленное несущейся колесницей, и не ощущала своего истерзанного тела. Слёзы высохли, оставив на щеках грязные разводы.

Африканцы сменялись смуглолицыми египтянами, которые, в отличие от чернокожих, не напоминали демонов, но были такими же омерзительными. Всё реже звучали скабрезные выкрики. Наблюдателей становилось меньше. Поднявшись с девушки, разбойники отходили к костру, чтобы продолжить ночную пьянку, или скрывались в палатках, сонные и обессиленные. Наконец сделалось совсем тихо. Последним Нейт овладел молодой вожак. С брезгливым выражением он посмотрел ей между ног, на обезображенную женскую плоть, превращённую его людьми в кровавое месиво, рывком перевернул девушку на живот и совокупился с ней противоестественным способом.

Проснулась Нейт совершенно разбитая с дикой головной болью. Лежала на том же месте, где её оставили натешившиеся бандиты, и песок под ней был тёмным от крови. За ночь, проведённую на холодной земле вдали от костра, девушка окоченела: зубы отбивали дробь, словно при лихорадке. Горизонт только-только посветлел. В лагере было тихо. Нейт надеялась, что, пока она металась в тревожном сне, бандиты о ней забыли и, собрав вещи, ушли. С трудом подняв гудящую голову, девушка попыталась сесть, но скривилась от боли, прошившей низ живота. С отвращением она взглянула на свои ноги, до колен покрытые бурой коркой.

– Я же говорил не бить по лицу! – Услышав знакомый голос, Нейт вздрогнула. Разбойники никуда не ушли. Лагерь стоял на своём прежнем месте. Ветер хлопал пологами палаток. Приблизившись к девушке, молодой главарь поддел пальцем её подбородок и внимательно осмотрел опухшую щёку. – Сет вас раздери! – вскричал он. – Кто такую уродину теперь купит! Повезет, если мы выручим за неё хотя бы два золотых кольца.

Выругавшись, мужчина развернулся и размашистым шагом направился прочь. Нейт всхлипнула. Кто-то сунул ей в руки бурдюк с водой и половину чёрствой лепёшки. Губы слиплись, такие сухие, что Нейт с трудом их разомкнула. Она жадно припала к горлышку, но не успела сделать и пары глотков, как желудок скрутил болезненный спазм. Нейт подташнивало, но она силой затолкала в себя еду, не зная, когда в следующий раз удастся перекусить.

Девушка сидела на песке, дожевывая лепёшку и наблюдая, как разбойники сворачивают лагерь. Смеясь и переругиваясь, бандиты сновали туда-сюда, не обращая на Нейт внимания, словно она была вещью, которую собирались погрузить на верблюда в последний момент перед отправкой. Руки и ноги девушки были свободны, никто не смотрел в её сторону, но при всем желании она не смогла бы сбежать, и, похоже, разбойники это знали. Тело, грязное, осквернённое, казалось чужим и непослушным. Когда Нейт попыталась подняться, что-то липкое потекло по бедру. Ноги подкашивались при каждом шаге, и она чувствовала себя ребёнком, только научившимся ходить.