Маргерит Кэй - Обольстительная леди Констанс

Она отпустила его руку и поплыла, неумело работая руками и громко плескаясь в ночной тишине. Усмехнувшись и подумав, что ему не составит труда найти ее, если ей вдруг придется трудно, Кадар поплыл с ней рядом, держась чуть поодаль, чтобы не мешать ей, но достаточно близко для того, чтобы сразу подхватить ее, если она вдруг устанет. Поняв, что они заплыли на глубину, он осторожно развернул ее к берегу. Наконец, когда она устала, он уступил желанию схватить ее. Он перевернулся на спину и поплыл, увлекая Кон-станс за собой. Констанс, его русалку, которая теперь умеет плавать и может, если захочет, доплыть до края света.

Последняя мысль должна была наполнить его гордостью. Еще месяц назад – неужели это произошло всего месяц назад? – когда он впервые увидел ее, ему захотелось ее освободить. Он не мог сказать, что добился цели, но направил ее на верный путь. Он гордился ею, но вынужден был признать, что мысль о том, что она уплывет – на край света или хотя бы в Египет, – нагоняла на него грусть. Он представил, как она стоит на палубе судна, которое плывет по Красному морю, ее красивые волосы обрамляют ее лицо, ее восхитительное тело, которое он обнимал, удаляется, пока не превращается в крохотную точку на горизонте. Что она будет делать, вернувшись в Англию? Она так решительно отказывалась от его помощи… и все же он собирался предложить помощь еще раз. Он внушал себе, что это ради нее. Он знал, что поступит так не только ради нее, но и ради себя самого. Невыносимо было думать о том, что, проводив ее, он больше никогда ее не увидит.

Кадар велел себе встряхнуться, напомнив: он привез ее сюда, на Корос, чтобы отпраздновать и свою вновь обретенную свободу. Его ждало будущее, и, хотя это будущее более светлое, чем он считал месяц назад, воплощение его планов потребует всех сил и внимания. Он уже потратил слишком много времени на мысли о Констанс, разговоры с Констанс, любование звездами с Констанс. Более того, она очень серьезно отвлекала его, хотя он понимал, что должен посвящать время своему народу. Когда она уплывет, она оставит в его жизни не дыру, а пропасть, которую должны заполнить государственные дела.

«Когда она уплывет…» Никогда еще он не встречал такой, как Констанс. Ее никто и никогда не заменит. Он будет ужасно по ней скучать. Когда она уплывет…

Но сегодня он посвятит себя Констанс. Кадар встал, снова привлек ее в объятия. Она вздохнула, обняла его и стала медленно целовать – медленно и чувственно. Он поднял ее на руки и быстро вынес на берег, а затем усадил на песок у догорающего костра. Ему казалось, что сделать несколько шагов до палатки слишком далеко, и Констанс, похоже, думала так же, потому что ее губы и руки жадно завладели им. У них впереди вся ночь, думал Кадар. Вся ночь для того, чтобы доставить ей удовольствие, разжечь пламя ее страсти до новых высот, пробовать ее, трогать ее, забываться в ее сладком жаре, отпечатывать воспоминания о ее теле так глубоко, чтобы хватило на всю жизнь без нее.

Не прекращая целоваться, они упали на колени.

– Покажи мне! – потребовала Констанс, словно читала его мысли. – Покажи, что делать, чтобы доставить тебе удовольствие.

– Констанс! – простонал он, сажая ее на себя верхом, обхватывая ее груди ладонями, чувствуя жар, идущий от ее влажного лона. – Констанс, все, что ты делаешь, доставляет мне удовольствие.

Она засмеялась низким, грудным смехом, от которого мурашки побежали у него по коже.

– Вот так? – Она склонилась над ним, прикасаясь грудями к его груди.

Он застонал и зарылся пальцами в песок, чтобы не ворваться в нее.

Констанс снова приподнялась и направила его в себя.

– А так? – спросила она, садясь на него быстрым сладким движением.

Кадар, с трудом сдерживаясь от почти непреодолимого оргазма, лишился дара речи – но слова оказались не нужны.

– Посмотри. – Констанс показала на небо. – Это Водолей, одно из старейших известных созвездий, о котором упоминал еще Птолемей. Кроме того, Водолей – знак зодиака, под которым родилась я.

Они лежали бок о бок в гамаке под тонким одеялом, голые и на время насытившиеся. Хотя полотняный гамак был широким, под действием силы тяжести их тела прижались друг к другу. В кромешной тьме Констанс не боялась слишком явно демонстрировать свои чувства и потому безбоязненно потакала им. Кадар обнимал ее. Хотя оба смотрели в ночное небо, она то и дело прикасалась к нему, гладила, запоминала, какова его кожа на ощупь, очертания его мышц и сухожилий. Дотрагиваясь до него, она беззвучно признавалась ему в любви – о чем не могла говорить вслух.