Петра Шир - Пламя и шелк [litres]

Спустя какое-то время в доме снова стало тихо, но Мадлен и этого почти не заметила. Дело шло к вечеру и, скорее всего, ее сестры помогали Йонате на кухне, а мама занималась с Маттисом чтением или арифметикой. Хотя в Райнбахе и была народная школа, в которую Маттиса собирались отправить только с осени, отец хотел, чтобы мальчик получил первые важные базовые знания еще до школы. Такое же образование получили и все три его дочери, из которых только Марианне предстояло провести за партой еще два года.

Никто не ждал от школы глубокого всестороннего образования, хотя оба тамошних учителя и прилагали немало усилий, чтобы вбить те немногие знания, которыми они сами обладали, в головы своих учеников. Этот процесс не всегда был приятным, потому что один из учителей, старый Теодор Коррес, упорствовал во мнении, что ребенок может прилежно учиться только с помощью розог. Мадлен слишком хорошо запомнила те мерзкие маленькие прутья, с которыми ей, как и другим одноклассникам, регулярно приходилось встречаться, причем не важно – заслуженно или нет.

Отец Мадлен был намного образованнее большинства жителей Райнбаха. А все благодаря своему отцу, который когда-то отправил его учиться в Кельнскую гимназию. После этого Герлах Тынен много лет путешествовал по разным странам и учился мастерству торговли тканями у своих иностранных партнеров. Он говорил на многих языках и учил этому дочерей, пусть и с переменным успехом. Мадлен занималась языками с усердием и практически свободно общалась на английском и голландском. Французский же нравился ей не так, хотя этот язык приобретал все большее значение. Земли у Рейна были захвачены французами, поэтому их язык стали использовать даже в официальных учреждениях.

Мария, хотя и любила французский, была слишком ленивой, чтобы овладеть им в совершенстве. Возможно, это было связано и с тем, что отец старался в первую очередь обучить дочь деловому языку, тогда как Марию больше привлекали цветистые формулировки, которые использовали в своих речах дамы и кавалеры при дворе.

Янни начала изучать языки совсем недавно, и пока было еще не совсем понятно, есть ли у нее талант к этому или нет.

К счастью, следующее письмо, которое Мадлен взяла из стопки первоочередных, было на родном языке. Оно пришло от Германа Леера, торгового партнера из Амстердама, который когда-то был гражданином Райнбаха, но потом ему пришлось бежать отсюда из-за ложного обвинения в колдовстве. Мадлен нравились письма пожилого мужчины, который очень дипломатично и в то же время весьма настойчиво излагал суть своих пожеланий, при этом еще и успевал поделиться интересными новостями со всего мира. Обвинение против него – оно казалось нелепым даже Мадлен – так и не сняли, поэтому Леер давным-давно не приезжал на родину, даже спустя десятилетия после того страшного в своей мерзости времени охоты на ведьм. Только его дети изредка заскакивали в город проведать родственников и знакомых.

Когда Мадлен пробежала глазами первые строчки, легкая улыбка коснулась ее губ. В этот раз старый купец обращался напрямую к ней, называя ее по имени. Было очевидно, что мимо него не прошел незамеченным тот факт, что деловую переписку от имени отца Мадлен теперь взяла на себя.

– У меня есть повод для ревности, потому что у тебя такое выражение лица, как будто ты читаешь любовное письмо?

Игривый мужской голос заставил Мадлен сначала резко вздрогнуть, а затем порывисто поднять голову.

– Петер!

Она мгновенно положила письмо на стол, встала и подошла к статному красивому мужчине, чье появление взволновало ее.

– Вот это сюрприз! Откуда ты так внезапно? Я думала, ты еще минимум две-три недели будешь в дороге. – Она остановилась прямо перед ним и подняла в ожидании голову.

Петер слегка склонился над ней, мгновение поколебался, окинув быстрым взглядом все вокруг, и в следующий момент нежно коснулся коротким поцелуем уголка ее губ.

– Мне удалось справиться с обязанностями быстрее, чем я думал, и поэтому мне разрешили раньше уволиться со службы и вернуться домой.

Мадлен улыбалась уже во весь рот, она с искренней радостью схватила Петера за руку.

– Это значит, что тебе не придется больше уезжать?

– Именно так. – Он сильно сжал ее пальцы своими. – Понятно, что кое-какие вопросы еще нужно утрясти, но, как только обзаведусь собственным домом и обустроюсь в нем, я войду в бизнес моего отца. Кроме того, мне предложили почетную должность писаря при управителе Шалле фон Белле, которую я, разумеется, с радостью принял. – Он остановился, бросил еще один взгляд за спину, не наблюдает ли кто за ними, и нежно привлек Мадлен к себе, пока их тела почти не коснулись друг друга. – И, если ты мне позволишь, я наконец-то официально попрошу у твоего отца твоей руки. Но сначала, понятное дело, согласно старым традициям и нашему положению, я буду за тобой ухаживать.