Харитон - Повесть о любви Херея и Каллирои

Первым взял слово молодой итальянец, сын тирана регинцев [23] Регий — греческий город в южной Италии, на берегу Мессинского пролива. . Сказал он так:

— Если бы вступил в этот брак не он, а кто-нибудь из нас, то меня бы это не возмутило, потому что как и в гимнастических состязаниях, так же точно и здесь должен из числа состязающихся победить кто-нибудь один. Но тут, где нас затмил человек, добившийся брака без всякой затраты труда, я подобного издевательства стерпеть не могу. Мы изнуряли себя бессонными дежурствами у ее дверей, ухаживаниями за ее кормилицами и ее служанками и посылкой подарков нянькам! Как долго находились мы в рабстве! Всего же тяжелее то, что мы возненавидели друг друга как соперников в деле любви. В то время как состязались между собой цари, он, развратник, бедняк, ничтожество, взял без борьбы победный венок. Пусть же одержанная победа окажется для него бесполезной! Давайте обратим жениху его свадьбу в смерть!

Все одобрили эту речь, возразил же на нее один лишь тиран акрагантский [24] Акрагант, ныне Джирдженти, — большой греческий город на юго-западном берегу Сицилии.　 .

— Не из чувства расположения к Херею мешаю я, — так сказал он, — осуществлению этого замысла, а по соображениям некоторой безопасности: не забудьте, что Гермократ — противник не легкий, так что открытая с ним борьба для нас невозможна. Лучше действовать хитростью. Ведь и власть тирана добываем себе мы чаще коварством, нежели силой. Выберите меня в стратеги на войну с Хереем, и я обещаю расторгнуть его брак. Ибо против Херея вооружу я Ревность, которая, взяв Эрота себе в союзники, наделает много вреда. Каллироя уравновешенна, и низкая подозрительность ей неведома; Херей же, поскольку воспитание свое он получил в гимнасиях и не лишен знакомства с грехами юности, легко может, если возникнут в нем подозрения, в юношескую впасть ревность. А подойти и поговорить с ним нетрудно.

Не успел он окончить, как предложение его уже было принято всеми единогласно, и дело поручено было ему как человеку, способному на любую хитрость. И вот, приступил он тогда к осуществлению следующего рода выдумки.

Подвечер было принесено известие, что Аристон, отец Херея, свалился в деревне с лестницы и подает очень мало надежды на жизнь. Херей хотя и любил отца, но, услышав это, сильнее все же огорчился тем, что ехать придется ему одному: взять девушку с собой ему было уже нельзя. [25] Каллироя к этому времени была уже беременна.　

Открыто в ту ночь прийти комосом [26] Термином «ко́мос» обозначалось веселое шествие молодых людей к дому возлюбленной, обычно к гетере, и исполнение перед входной дверью любовных песен под аккомпанемент кифары. Ночной комос у дверей дома Каллирои, устроенный неизвестными в отсутствие ее мужа, конечно, бросал на доброе имя молодой женщины тень и легко мог вызвать в Херее ревнивые подозрения, на что как раз и рассчитывал инсценировавший обстановку комоса руководитель обиженных женихов, тиранн Акраганта. никто не дерзнул: люди пришли неприметно, тайно и втихомолку оставили после себя приметы комоса, навесив венки на входную дверь, окропив ее благовониями, разведя перед ней лужу грязи от пролитого на землю вина и кинув наполовину обгоревшие факелы.

Наступило утро, и, подчиняясь общему всем чувству любопытства, останавливался перед домом каждый прохожий. Херей же спешил к жене, так как его отцу полегчало. Заметив перед дверями толпу, он сперва удивился, когда же понял причину, то, не помня себя, вбежал в дом и, найдя спальню еще на замке, начал громко в нее стучаться. Как только служанка отперла ему, он накинулся на Каллирою, но от гнева перешел к горю, разорвал на себе одежду и ударился в слезы. В ответ на вопрос Каллирои, спрашивавшей его, что случилось, он оставался нем, будучи не в состоянии не верить тому, что он видел, и не имея сил поверить в то, во что верить он не хотел. Его била дрожь от безвыходности его положения, а его жена, не подозревавшая ничего из того, что произошло, умоляла его объяснить ей причину его гнева. С налившимися кровью глазами,

— Оплакиваю, — сказал он ей глухим голосом, — свою судьбу: как ты скоро забыла меня!

И он стал ее попрекать за комос.

Каллирою, дочь стратега, полную чувства собственного достоинства, возмутительная клевета привела в негодование.

— К отцовскому дому комосом никто не ходил! — сказала она ему. — Это, может быть, твои двери привыкли к комосам, и твоих друзей огорчает, быть может, твоя женитьба?