Элли Комаровская: Глаза цвета неба

— Для закрепления вашего положения, о Великий, хорошо бы было заручиться поддержкой приграничных ханов, а ничто так не укрепляет отношений, как хорошая свадьба. Сосватай Ногая с дочерью одного из твоих ханов.

Было уже довольно поздно, но Устинья не спала — она ждала Менгу, своего Великого хана. Он женился и не часто теперь захаживал. Устинья, хоть женой и не стала, но статус любимицы хана закрепился за ней. Ей отвели просторные и светлые комнаты, и она любовно их обустроила на свой вкус и славянский манер. В отличие от многих других наложниц, она более всего ценила не драгоценности и дорогие подарки, а вести и сплетни. Многие поняли, что с ней, любимицей хана, лучше дружить, и спешили ей угодить. Хоть и не бывала она на пирах, была осведомлена обо всем, что творилось вокруг.

Так она знала, какой хан любит выпить, а кто и до плотских утех охоч, кто увлечен соколиной охотой, — кого и как расположить.

Со всех уголков Орды, из соседних земель, приезжали гости и послы — поклониться новому Великому хану. Пиры порой затягивались до утра. Менгу вставал не раньше полудня, но того требовали законы гостеприимства и политика. Менгу-Темир происходил из рода Бату, был умен и образован, знатным ханам он нравился.

Прибыло и посольство из Руси. Им необходимо было не только присягнуть на верность новому великому хану, но и получить ярлык на правление в связи со смертью князя Ярослава. Два брата боролись меж собой.

Посольство Менгу не принимал. На русичей приходило много жалоб, и хан думал, как с ними быть. Жаловались приграничные ханы на участившиеся безобразия: то степь подожгут, то стадо баранов угонят. Да и дань нынче привезли с Руси меньше обычного. Князья выясняли отношения друг с другом, а страдал народ да гиб урожай.

Менгу пришел уставший и захмелевший с затянувшегося пира.

— А ты, я смотрю, здесь обжилась. Необычно и очень уютно у тебя.

— Благодарю, Великий хан, угодить тебе — моя наибольшая радость.

— Ты-то моя отрада. А вот соплеменники твои меня не радуют. Распоясались совсем. Что скажешь? Я вот думаю направить Ногая в Русь с войском в тысяч тридцать?

— Воля твоя, о мудрый хан, — отвечала Устинья, растягивая слова по своему обыкновению. — Руси действительно нужна сильная рука. И старший сын Ярослава никак не может быть ею. Он честолюбив, но глуп и горяч. Не убережет он то, что досталось от отца. Ногай же храбрый и честный воин. Он усмирит непокорных во славу великого хана. — Менгу слушал ее, размышлял, водя рукой по усам.

— Да, но еще он дерзок и своеволен. Будет ли мне предан Ногай, как был предан Берке? Захочет ли после похода возвращаться назад с тем, что собрал на Руси? Возможно, женив его на дочери одного из ханов, я смогу заручиться его верностью, и ему будет ради чего возвращаться?

— Все знают, что среди своих сотников Ногай уважаем, они пойдут за ним, куда он скажет. Но вот богатые беи не спешат дружить с ним, — она потерлась носом о плечо Менгу. Рука его скользнула в вырез её богато расшитого халата, нашла грудь, жадно сжала. Устинья томно улыбнулась, отклонилась назад, тесно прижалась спиной к хану и продолжила:

— Женитьба укрепит его положение и поможет снискать расположения среди знати. В случае восстания могут они перейти на его сторону. Лучше подари ему наложницу или арабского коня. — Менгу усмехнулся: «Экая хитрая баба». Рука его скользнула выше, к горлу Устиньи, слегка сдавила:

— Что это ты его больно нахваливала? А может, я тебя подарю? — подразнил ее Менгу-Темир.

— Ты можешь отдать мое тело, но моё сердце всегда будет принадлежать только тебе, о Великий.

Мудрая Устинья не поддавалась на его провокации, всегда она оставалась любезной и ласковой с Менгу. Великий хан развернул славянку к себе и жадно впился поцелуем в её губы.

Девушка, дарованная Великим ханом Ногаю, была очень молода и стояла в его шатре в благоговейном ужасе, опустив лицо. Темноволосая, с раскосыми черными, как ночь, глазами, она была совсем не похожа на Настю. «Это к лучшему, что не похожа, пустое — грезить о невозможном», — подумалось Ногаю.

— Как имя твое, женщина?

— Айшат, — тихо проговорила она, не поднимая головы.

Менгу-Темиру казалось, что он заручился поддержкой своенравного военачальника, ведь с другими это всегда получалось.