Бренда Джойс - Капитуляция

Говорят, война меняет человека. Точно так же как и тюрьма. Даже одна из этих напастей была достаточно скверной — две казались сущим безумием.

Джек не понимал, как это произошло, но он и правда был сыт по горло — войной, Уорлоком, шпионскими играми Он знал, что никогда больше не сможет принимать свою жизнь или свою свободу как должное. А ещё он не собирался когда-либо снова становиться пленником войны — из-за тюремного заключения или хитрых военных игр.

Он отдал Великобритании всё, что у него было, — он чуть не отдал этой стране свою жизнь. И чего ради? Он, Джек Грейстоун, не смог спасти Европу от французской революции. Он сделал всё возможное, чтобы сыграть свою роль в этой борьбе, теперь же хотел капитулировать, дать шанс кому-нибудь другому спасти Великобританию и её союзников от французов. Каждый, кто имел хоть какой-нибудь вес в мире интриг, уже знал, что Джек обвел французов вокруг пальца, так что теперь он был совершенно бесполезен для Уорлока и не мог продолжать работать на обе стороны войны. Лучшего времени, чтобы выйти из игры, и представить нельзя.

А даже если время прощаться со шпионажем было неподходящим, его это не беспокоило.

Он тревожился об Эвелин и её дочери.

Джек медленно повернулся. И чуть в ужасе не отпрянул, увидев свое отражение в зеркале. Он был небрит, избит, основательно помят и без рубашки. Словом, выглядел в высшей степени скандально и постыдно, совсем как пират пятнадцатого века. Он не казался изысканным джентльменом и не был достаточно хорош для графини д’Орсе.

Она была благородной леди. А он лишь контрабандист и шпион.

Но он контрабандист и шпион, который вот-вот должен обрести свободу; адмирал Худ считал его героем. И после спасения тонувших солдат даже пригласил его пообедать на борту флагманского судна его флотилии. Джек принял приглашение.

И это, вероятно, было самое удачное приглашение, которое он когда-либо получал. Они с адмиралом выпили много вина и поделились друг с другом множеством историй и тайн. Джек поведал Худу почти всё о шпионских играх, в которые был втянут. А ещё сообщил, что правительство назначило награду за его голову. Худ пришел в ярость.

И он пообещал Джеку, что тот снова станет свободным человеком — ещё до окончания лета. Худ провозгласил это своей личной миссией.

Джек уставился на свое отражение. Его не беспокоила награда за его голову — до недавнего времени. Он достаточно долго наслаждался дурной славой человека, находившегося в розыске по обвинению не одного правительства, а целых двух. Это была занимательная игра — удирать от властей по обе стороны Ла-Манша.

И Джек совершенно точно знал, когда пресытился этой игрой; точно знал, когда она начала мешать ему и осложнять его жизнь, когда она стала его раздражать. В тот самый момент, когда капитан Барроу объявился в Розелинде, разыскивая его, что-то в душе Джека оборвалось. Он неудержимо стремился — всегда стремился — защищать Эвелин, а не подвергать её ещё большей опасности.

Сказать по правде, Джек хотел снова стать свободным человеком — хотел, чтобы эта проклятая награда, объявленная за его голову, была снята. Он хотел ездить в Лондон и навещать своих сестер с их детьми всякий раз, когда пожелает. Он хотел слоняться по Кавендиш-сквер, где так часто останавливался его брат, как могли делать всё вокруг. Он даже хотел отправиться в поместье Грейстоун, свое фамильное гнездо, чтобы вернуть ему былое великолепие, которым славился этот дом столетия назад.

Естественно, целыми поколениями мужчины и женщины рода Грейстоун занимались контрабандой. Давным-давно поместье построили выше Сеннен-Коув, потому что это было идеальное место для контрабандной перевозки товаров между Великобританией и Францией. И теперь оно всё так же оставалось идеальным пристанищем.

Джек мог покончить со шпионажем, но контрабанда оставалась его жизнью. Он не хотел отказываться от свободной торговли и жизни в море — точно так же, как не хотел отказываться от Эвелин. Интересно, а будь он свободным человеком, пожелала бы она связать с ним жизнь? Захотела бы совместного будущего? Подумала бы о том, чтобы стать женой контрабандиста?

Сердце Джека колотилось. Он отчаянно тосковал по Эвелин и ощущал неудержимую потребность быть сейчас с ней рядом, обнимать её, заниматься с ней любовью и забыть весь этот ад войны. Джек подошел к спальному комоду, на котором лежала маленькая деревянная коробка, и щелчком открыл крышку. Внутри лежало рубиновое колье, которое отдала ему Эвелин четыре года назад, чтобы заплатить за путешествие из Франции.