Люттоли - Испанская невеста

– Будь благодарным, Энрико. Ведь именно она избавила тебя от этого брака.

– Как так? – Энрико сразу насторожился.

– Она отказалась выходить за тебя замуж, и мы с графом принуждены были расторгнуть договор.

– Она отказалась от брака со мной? – гневно вскричал молодой повеса. Правда, он тут же принёс извинения отцу. Тот с откровенным удивлением смотрел на сына.

– Что тебя возмущает, Энрико? Ты ведь сам не желал этого брака.

– Это совершенно разные вещи, – возразил на это сын, – одно дело, когда я сам не желаю жениться и совсем другое, когда мне указывают на дверь.

– И в чём же разница?

– У меня были основания, а у неё их не имелось.

– Вероятно, имелись…раз она тебе отказала.

– Я не принимаю этот отказ, – с высокомерностью, достойной будущего гранда, заявил Энрико.

– Теперь уж поздно об этом говорить, – ответил герцог Саведа.

– Совсем не поздно! Я прошу, чтобы вы вернулись назад и обязали графа Ди Перона выполнить своё обещание.

– Я уже пытался это сделать!

– Неужели не получилось?

– К сожалению или к счастью. Видишь ли, эта девица весьма упряма. Должен признаться…она прямо при мне заявила, что скорее умрёт, чем согласится на брак с тобой.

– Даже вот как… – Энрико совершенно помрачнел после этих слов.

– А последовавший за отказом разговор с графом исключает любую возможность вашего брака. Так что примирись и забудь.

– Ну уж, нет! – Энрико упрямо тряхнул головой и, бросив твёрдый взгляд на отца, решительно произнёс: – Никто не смеет отказать вашему сыну. И уж она, тем более. Я прошу вас не предпринимать ничего в отношении поисков новой невесты. Моей супругой станет дочь графа, и никто иная. Я не остановлюсь, даже если мне придётся силком тащить её к алтарю. Да как она только посмела мне отказать?

– Что ты задумал? – спросил было герцог, но сына и след простыл. Тот едва ли не бегом вернулся в свою комнату. И здесь предался праведному гневу.

– Как? – в ярости бормотал он лихорадочно вышагивая от окна к двери и обратно, – как эта девица, которую называют не иначе, как «обезьянка»…посмела выказать столь открытую непочтительность? Я – Энрико де Саведа. Мне никто не смеет бросить вызов. Не смел до сего дня… – он поправил себя, нахмурился, затем махнул рукой и продолжал бормотать с прежним негодованием. – К чёрту. Ничего уже не изменить. У меня не остаётся другого выхода, за исключением того, который призовёт к ответу эту наглую девицу. И не остаётся времени…весть может распространиться по городу…проклятье! – вырвалось у него. – Она сделает из меня шута… – Энрико схватил колокольчик и затряс им с неистовой силой. На зов явился пожилой слуга.

– Найдите мне Стефана, – приказал Энрико, – и быстро! Если будет пьян, окати его холодной водой.

Отдав этот приказ, он едва ли не бегом отправился в противоположное крыло замка. Туда, где находилась оружейная комната. Сейчас, когда над его честью нависла реальная угроза, следовало подготовиться к возможным неприятностям со всей тщательностью.

Что касается Стефана, он являлся личным слугой Энрико. Ему позволялось гораздо больше, чем всем остальным и только потому, что он пользовался безграничным доверием молодого Саведы. И в данный момент, когда его все искали, он преспокойно расположился на соборной площади Севильи.

В один из особенно тёплых дней 1703 года жители славного города Севилья стали свидетелями весьма необычного зрелища. Недалеко от входа в одну самых величественных католических святынь, а именно, собор Мария-де-ла-Седе, расположилась весьма необычная пара. Один из них – горбун – сидел прямо на земле. Перед ним стоял помятый медный горшок. Слева был разостлан маленький коврик. На коврике лежала Библия. Ну и здесь следует упомянуть о втором персонаже этого странного ритуала. Это был самый обычный…осёл. Единственное отличие от всех остальных собратьев состояло в отсутствии верхней части правого уха. Во всём остальном осёл являл собой пример спокойствия и внимательности. Ибо стоило лишь горбуну молитвенно сложить руки, как тот начинал тыкаться мордой в Библию. Обычно такое действие сопровождалось словами горбуна:

– Помолимся, брат мой!

Люди, направляющиеся в собор, вначале замедляли шаг, затем бросали удивлённый взгляд в сторону осла и горбуна, а затем подходили ближе, и только с единственной целью – их влекло любопытство. Они хотели понять смысл этого необычного обряда. Таким образом, и в течение очень короткого времени, возле них собралась внушительная толпа. И, так как описанный ритуал повторялся с завидным постоянством, на площади стали раздаваться взрывы смеха. Все указывали пальцем на осла, который тыкался носом в Библию, а затем лизал страницы, пытаясь их перевернуть. Некоторые из этих зевак, покорённые изобретательностью горбуна, вытаскивали из карманов монеты и кидали их в горшок. Каждый раз звон, возвещающий о новом пожертвовании, вызывал торжественный поклон горбуна. Он кланялся и благословлял, но не самого подателя, а…своего осла, что сопровождалось новыми взрывами хохота. Последняя часть ритуала настолько понравилась зрителям, что звук монет стал раздаваться всё чаще и чаще.