Маргарет Макфи - Любовница маркиза

Элис чувствовала на своем лице его разгоряченное дыхание, в нос ударил сильный запах одеколона.

– Наденьте его для меня сегодня, Элис, – приказал он и она поняла, что не сможет отказаться, не вызвав его подозрений.

– Конечно, – послушно кивнула она.

Его взгляд остановился на ее груди, потом скользнул ниже. Его рука вдруг схватила ее за ягодицы. От неожиданности Элис чуть не подпрыгнула.

– По-моему, вы немного нервничаете, Элис, – сказал он, посмотрев ей в глаза.

– Ради бога, Энтони, вы же – герцог. Этого достаточно, чтобы взволновать любую женщину, – отшутилась она, моля Бога, чтобы Хоуик не вздумал заняться с ней любовью здесь и сейчас.

– Я бы показал вам, что со мной вам нечего бояться, но, к сожалению, у меня деловая встреча. Придется дождаться окончания маскарада.

Элис едва сдержала вздох облегчения. На этот раз ее улыбка была искренней.

– Я заеду за вами в девять, – сказал он.

Она кивнула и даже не догадалась спросить, какой цвет домино он выбрал для себя.

Колокол на церкви Сент-Джеймс пробил десять. Небо было темным, как длинные домино и черные маски на Рэйзеби и Линвуде. Карета замедлила ход, приближаясь к зданию на углу Литтл-Аргайл-стрит и Кинг-стрит. Дом сиял в ночи, залитый светом, лившимся из огромных хрустальных люстр.

– Иди без меня. Я присоединюсь к тебе позже. Мне еще нужно кое-что сделать, – сказал Рэйзеби.

– Ты правда придешь? – спросил Линвуд.

– Это же моя холостяцкая вечеринка. Я не могу не явиться на нее. Все ждут праздника по случаю завершения моей холостяцкой жизни, и мы не разочаруем их. – Рэйзеби посмотрел на друга, радуясь, что в карете царит полумрак. – Я рад, что сегодняшнюю ночь мы проведем не у миссис Сильвер.

Линвуд понимающе кивнул.

– Ты сказал, что должен кое-что сделать…

– Это завершение, Линвуд. Кое-что, что я должен был сделать недели назад.

Линвуд снова кивнул, но не пошевелился.

– Рэйзеби… – он наклонился вперед, – я думаю, ты должен знать… это касается мисс…

Он не договорил – в это мгновение лакей открыл дверцу кареты.

– Я расскажу тебе позже, – сказал Линвуд, выходя из кареты.

Рэйзеби остался один. Дверца снова закрылась, и карета покатила сквозь ночь к дому на Харт-стрит.

В доме все было по-прежнему. В соответствии с его указаниями слуги зажгли свечи в холле и в комнатах. В доме было тепло, особенно после ночной прохлады. Рэйзеби не ночевал здесь уже несколько недель, но все было приготовлено к его появлению, как будто хозяйкой в доме по-прежнему была Элис.

Он бросил черную венецианскую маску на бюро и окинул комнату взглядом. В камине горел огонь, как тогда, когда они с Элис проводили здесь вечера. В комнате по-прежнему царил уют, как будто они с Элис все еще жили здесь. В воздухе чувствовался слабый аромат лаванды и пчелиного воска.

Завтра он расторгнет договор аренды и не останется ничего, что напоминало бы ему о жизни с Элис. Рэйзеби и сам не знал, почему до сих пор не избавился от дома. Почему даже теперь эта мысль вызывает у него отторжение. Какая мука осознавать, что он вел себя как глупец и чуть не пожертвовал всем, что у него было, ради бессердечной шлюхи. Он стиснул зубы. Отец перевернулся бы в могиле. Мать никогда не простила бы его. А простил бы он сам себя? Оглядываясь назад, он не мог поверить, что собирался совершить такой безумный поступок. Должно быть, он помешался. И Рэйзеби поклялся себе, что за то короткое время, которое было отведено ему, он не позволит никому и ничему сбить себя с истинного пути.

Его взгляд переходил с одного предмета на другой. Вот два кресла по обе стороны от карточного столика, за которым они с Элис играли в очко. Там софа, на которой они играли в игры более интимного характера, а у камина ковер, на нем они однажды занимались любовью. Рэйзеби почувствовал горечь во рту. Помотав головой, он подошел к бюро, чтобы взять маску, и вспомнил, как заставал Элис врасплох, когда она поспешно прятала какие-то письма, ее пальцы были вечно в чернилах, а щеки горели предательским румянцем. Глаза Рэйзеби сузились. Кому, черт возьми, она могла так часто писать?

Он забыл про маску и принялся обшаривать бюро.

В одном из ящиков он обнаружил старое дешевое перо с затупившимся от частого использования кончиком, зато подаренного ей дорогого серебряного пера с гравировкой он не нашел. Видно, прибрала к рукам, мрачно подумал Рэйзеби. Большинство ящиков были пусты. Он нашел несколько карандашей, резинку для стирания и несколько палочек сургуча для запечатывания писем. Наконец в одном из ящичков он наткнулся на пачку своих старых писем. Это были деловые письма, которые лакей приносил сюда из городского дома Рэйзеби каждое утро. Рэйзеби читал их здесь, а потом оставлял Элис, чтобы она сожгла ненужные уже бумаги. Нахмурившись, он вынул пачку, удивляясь тому, что Элис так и не избавилась от них.