Робин Хэтчер - Приют сердец

– Спокойной ночи, Рори – шепнула она ему вслед.

Порыв ветра заставил ее взглянуть на небо. Проносившиеся вверху облака, заслоняли все звезды. Она ощутила запах дождя, тяжело повисшего среди туч, готового разразиться потоком воды в любую минуту. Ветер подул сильнее, занавески неистово затрепетали по обеим сторонам от нее. Неожиданно трезубец молнии расколол облака. Молния была ослепительна в своем величии. Вслед за ней сердито загремел гром, сотрясая весь дом своей яростью.

Приглушая гром, раздался пронзительный крик Бренетты. Войдя в комнату, отец увидел ее, лежащую ничком, он быстро поднял ее с пола, куда она упала, крепко прижал к своей груди. Бренетта не могла слышать его напевных вполголоса утешений из-за грохота грома, собственных воплей и хныканья.

– Все хорошо, малышка. Папа не даст тебя в обиду. Это просто молния и гром, Нетта. Все хорошо. Ну, тише, тише, любовь моя. Все хорошо.

Потом к утешениям отца добавились слова матери, ее мягкий акцент успокаивал и облегчал.

– Все скоро кончится, милая. Мама и папа здесь, рядом с тобой. Все хорошо.

Наконец Бренетте удалось подавить крик, но она продолжала хныкать и съеживаться от страха при каждом ударе грома. Она закрыла глаза, чтобы не видеть вспышек молний, но ей не было спасения от продолжающегося грохота или страха в собственном сердце.

Брент покачивал дочь из стороны в сторону, мысленно проклиная погоду… и генерала Шермана.

Бренетте было только пятнадцать месяцев от роду, когда начался артиллерийский обстрел Атланты. Конечно, она не помнила этого, но с тех пор испытывала неудержимый страх от громких, трескающихся звуков.

Вина Брента равнялась ее страху, так как он в то время сражался на другой стороне; будучи офицером янки под командованием генерала Шермана и вполне мог уничтожить женщину, которую любил и ребенка, не зная, не понимая этого. Когда Бренетта зарылась глубже лицом в его грудь при следующем гневном раскате грозы, Брент возблагодарил Бога, что сберег их и молился о том дне, когда Бренетта забыла бы страх.

Тейлор нежно прикоснулась ладонью к его руке, давая понять, что читает его мысли, что любит его и всегда любила его, несмотря на то, был янки он или нет. Чувство вины уменьшалось. Гроза, как будто связанная каким-то образом с его настроением ослабела вместе с виной. Остался только отдаленный, уходящий за горы, громовой рокот.

Посмотрев на дочь, Брент обнаружил, что она спит, напряжение медленно исчезало из ее тела, мускулы лица расслабились. Он поцеловал ее залитое слезами лицо и осторожно уложил в кровать. Тейлор уже накрыла ее одеялом, любовным прикосновением смахнула влажные слезы со щек Бренетты.

Тобиас сидел на крыльце дома, откинувшись на спинку стула и положив на перила ноги. Это было настоящим представлением, а сейчас он ждал обещанного дождя. Небеса знают, что мы сможем использовать его, подумал он, вновь затягиваясь сигаретой. Он закрыл карие глаза и прислушался. По-прежнему в воздухе доносились раскаты грома. Звук напоминал стадо бегущих буйволов. Он улыбнулся. Он любил грозу с громом и молнией, если только она не вызывала пожаров или панического бегства табунов.

Улыбка исчезла, когда он вспомнил детский крик. Бедный ребенок. Ее явно испугал шум. В другое время она такая радостная и игривая. Откровенное озорство, вот какая она! Маленькая проказница, – подумал он, и улыбка вернулась к нему.

Тобиас Леви находился на «Хартс Лэндинг» уже больше трех лет. Он появился во время весенней метели, которая за одну ночь завалила их снегом на целый фут. Бренту понадобилась пара дополнительных рук, и Тобиас предоставил свои. После этого он никогда не испытывал желания отсюда уйти. Хотя ему было всего двадцать три года, он оказался незаменимым и сменил Гарви на должности управляющего ранчо. Он хорошо справлялся с работой и любил ее.

Тобиас жил один, хотя и не по собственному желанию. Это был высокий, стройный мужчина с крепкими от работы руками и спиной, с резкими чертами лица, на котором выделялся длинный тонкий нос; оливковая кожа потемнела от солнца и погоды, а летом его соломенно-русые волосы становились почти белокурыми. Карие глаза могли искриться смехом, или пылать гневом. В данный момент они улыбались.

– Рори!

За сердитым криком последовал звон разбитого стекла. Гарви О'Хара, пошатываясь, появился в дверях дома.

– Где, черт побери, этот парень? – он врезался в одну из опор на крыльце и сердито выругался.