Сьюзан Дэвис - Невеста мастера

Медленно пробиваясь через темный туман в голове, она постепенно стала ощущать странности и неудобства своего положения: она полулежит, что-то стягивает ей кисти, во рту кусок какой-то ткани, противно пахнущей туалетной водой. Но хуже всего — такие знакомые ощущения качки и шипящий шорох волн снаружи.

Глаза ее широко раскрылись. Теперь она знала: случилось самое худшее.

Боже, она в каюте корабля в открытом море!

Вздрагивая, давясь от позывов к рвоте, она сумела привстать, и тут оказалось, что она вдобавок еще и привязана! Да, привязана к ножке койки! С трудом она освободилась от кляпа во рту — это носовой платок. Поспешно сделала несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от головокружения. Страшно болела нижняя челюсть, но она крепко сжала ее, чтобы сдержать приступ тошноты. Глаза постепенно стали привыкать к темноте.

Хриплый голос позвал ее:

— Констанс?

— Алекс! — Она рванулась было к едва различимой фигуре, прикованной к койке напротив — но не тут-то было, веревка была крепкая. Кое-как полусев на краешек койки, она выругалась по-французски. — Черт побери! Алекс, ты в порядке?

— Голова болит. Эти гады меня шарахнули сзади. Алекс тоже был привязан к койке; он сделал еще одну попытку вырваться, но тщетно.

— Слава Богу, ты жива! Я уж начал думать, что ты так и не откроешь глазок, девочка!

— Что происходит? — спросила она, вся дрожа от яростного недоумения. — Почему мы здесь?

Лицо Алекса исказилось от гнева:

— Роджер! Ублюдок проклятый! Ты была права, Констанс. Они с Тейтом устроили этот поджог.

Когда я это обнаружил, они запаниковали и решили от нас избавиться — отправили черт знает куда!

— Господи, как же это так! — Она тихо застонала. — Лок подумает… мы должны выбраться отсюда! Крикни, Алекс! Кто-нибудь нас должен услышать…

— Я уже пытался. Должно быть, мы единственные пассажиры. Роджер наверняка придумал какую-нибудь легенду насчет нас: что мы заразные, или сумасшедшие, или преступники…

— Я вправду свихнусь, если здесь останусь, — пробормотала Констанс, хватая ртом воздух. — Боже мой, Боже мой!..

Раздался звук поворачиваемого ключа, и дверь каюты распахнулась.

— Рад, что вера в Господа не оставила тебя, дочь моя!

Констанс ахнула и вся сжалась. В руке у преподобного Сайруса Тейта был фонарь, в тусклом свете его лицо выглядело как гипсовая маска мертвеца. Ужас перед открытым морем — это было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас.

— Как раз кстати! — Алекс попытался тоже принять полусидячее положение — как Констанс. — Что все это значит, ты, прокаженный? Ну-ка развяжи нас, сейчас же!

— Тихо, тихо, старичок! — произнес Тейт с мягким укором, вешая фонарь на крюк. — Я не такой терпеливый, как Иов. И, к сожалению, ты для меня больше, чем простая помеха. Не серди меня, а то окажешься в чреве кита как святой Иона…

— Не посмеешь! — выкрикнул Алекс. — Ты меня не запугаешь!

Тейт хрустнул пальцами.

— У тебя будет время убедиться в противном. Во всяком случае, несколько месяцев.

— Месяцев? — едва слышно прошептала Констанс, но Тейт ее услышал.

— Да, дорогая! Даже такой быстрый корабль, как «Одиссей», не может доставить нас домой за сутки!

Констанс даже подпрыгнула. «Одиссей»! Корабль Лока! Ей стало как-то легче, зато Алекс буквально взорвался.

— Разбойник! Это мой корабль. Значит, команда должна меня слушаться!

Тейт снял свои дымчатые очки, аккуратно сложил их и сунул в карман.

— Вряд ли. Роджер приказал капитану повиноваться только моим приказам. Так что не предавайся беспочвенным иллюзиям, Алекс. Матросы знают, что пассажиры страдают от некоего нервного расстройства, им нужен полный покой и изоляция. Жаль, конечно, что мы недогружены, но ничего, вот скоро пройдем нью-йоркский маяк и возьмем курс прямо на Лахайн.

— Нет! — прошептала Констанс. — Только не в Лахайн!

— Конечно, да! — Тейт подошел к ней ближе и слегка потрепал по щеке. Господи, кожа сухая, как змеиная чешуя, и прикосновение такое противное.

— Твое место всегда было там, рядом со мной. Мы вместе должны служить Господу… — Он уже перешел своими пальцами ей на шею. — Другие пусть пытаются использовать тебя и твое наследство в корыстных целях, но для меня самое важное — это твои интересы, твое благо, моя сладенькая Лили, моя бесценная Лилио. Именно поэтому Джеймс и отдал тебя под мое попечение, разве не так?

— Джеймс?! — воскликнул Алекс. — Но ведь ты говорил…

Преподобный Тейт оторвался от Констанс и, повернувшись к Алексу, озарил его лучезарным взглядом. — Господь прощает маленькую ложь ради большой истины, мой друг. Я не мог тогда сказать, что Джеймс Латэм женился на дочери туземной королевы и ребенок у него от нее. Тогда, пожалуй, этот сукин сын Мак-Кин мог бы предъявить права на сахарные плантации, являющиеся собственностью его жены. Мне нужно было защитить ее…