Лори Хэндленд - Пожар любви

Анжелина вернулась и застала Колтрейна стоящим у выложенных в ряд тел, которые он приготовил к захоронению. Он качал головой, все еще не веря в то, что увидел.

– Два священника и четыре монахини, – пробормотал он будто бы про себя, пристально глядя на тела, лежащие у его ног.

– В чем проблема? – спросила Анжелина.

Он медленно поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Его хмурый взгляд остановился на черной ткани, покрывавшей ее волосы и стал еще более суровым.

– А это что такое, черт возьми? – прорычал Чарли, поняв, что Анжелина – тоже монахиня. Но тут же покачал головой, стараясь подавить внезапный приступ смеха, готовый прорваться впервые за много лет. Эта милая молодая девушка – с привлекательными формами, с глазами и волосами цвета земли, с кожей цвета самой лучшей сметаны – оказалась треклятой монахиней?!

Она неотрывно смотрела на него со смешанным чувством опасения и осторожного доверия, почему-то подумав, что он теперь ее возненавидит. Он отнюдь не герой – просто человек, случайно, как это обычно бывает, оказавшийся не в том месте, но в нужный момент. Однако он вовсе не похож на чудовище. И ей незачем каждый раз съеживаться от страха, когда он делает какое-нибудь резкое движение или быстро направляется к ней... Хотя, зная, что она пережила такое потрясение, он уже, наверное, давно понял ее страхи.

– Почему вы не сказали мне об этом? – спросил он, указывая на ткань, покрывавшую ее роскошные каштановые волосы.

– Не сказала вам о чем?

– Что вы – монахиня, мисс Рейес. Или я должен называть вас сестра Анжелина?

– Я не монахиня. По крайней мере, пока. Я еще только послушница. Я пробыла с сестрами всего один год.

Чарли пожал плечами. « Монахиня или будущая монахиня – мне все одно , – подумал он. – Как бы то ни было , мне нужно от нее отделаться и вернуться к своему делу » . Он отстал от других погонщиков скота и направился сюда только за тем, чтобы проверить, откуда в прерии мог подниматься дым. И он вовсе не собирался убивать тех двоих, да еще хоронить шестерых убитых ими людей, так как с самого начала хотел сразу же вернуться к стаду. Эта работа – действительно его первая попытка честно заработать. И эту возможность он получил через десять лет с тех пор, как оставил отряд Мосби в 1865-м. Поэтому он не собирался ее терять, тем более, что провел в пути всего неделю. Он слишком стар, чтобы продолжать жизнь, которую вел после войны. То, что когда-то было для него привычно и, по его мнению, в свое время было оправдано стремлением к мести, теперь томило его долгими темными ночами, проведенными в одиночестве. Добыл ли он, в конце концов, то, в чем нуждался, чтобы зажить праведно?

Чарли выхватил лопату у Анжелины из рук и приступил к работе. К тому времени, когда он кончил закапывать мертвых, а коленопреклоненная Анжелина перестала бормотать свои молитвы около братской могилы, солнце уже скрылось за горизонтом и темнота мягко окутала землю.

– Вы умеете ездить верхом? – спросил Чарли, стирая пот со лба тыльной стороной ладони.

Она кивнула.

– Я выросла на коневодческом ранчо, неподалеку от города Чихуахуа. И научилась ездить верхом раньше, чем стала ходить.

– Хорошо. Нам придется выехать сегодня вечером. Я довезу вас до ближайшей деревни, а потом вернусь обратно к стаду, от которого отстал.

Чарли повернулся и пошел собирать лошадей. Теплый апрельский ветерок донес до него ее тихий голос, и он остановился.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Помогите мне.

Чарли глянул назад, через плечо, и нахмурился. Пока что она производила на него хорошее впечатление своей внутренней силой, отражавшейся на ее лице, сулившем ему, однако, чертовские неприятности. Теперь же ее голос походил на голосок маленькой испуганной девочки. Чарли поморщился. Он не любил хнычущих и льнущих к нему женщин.

– Мне кажется, я только и делаю, что помогаю вам, – сказал он и отвернулся от ее умоляющего взгляда.

– Нет, пожалуйста, – проговорила она снова и подошла ближе, встав за его спиной.

Он физически ощущал ее присутствие и от этого раздраженно поежился. Она стояла слишком близко. « Пожалуй , стоит уехать одному и оставить ее там , где она стоит », – подумал он. Ее нежные просьбы выворачивали его наизнанку и напоминали ему о том чувстве вины, которое постоянно сопровождало его все эти долгие годы. Все казалось гораздо проще, пока он не начал осознавать свою вину.