Кэтрин Лэниган - Пожар любви

Май 1986 года.

Сан-Диего, Калифорния

К тому времени когда Лили Митчелл, проехав вдоль залива Сан-Диего до Коронадо, добралась до старинного отеля, она была как выжатый лимон. Лили любила места, которые, подобно этому, сохраняли очарование ушедших лет. Она всегда чувствовала нить, связывающую ее с предметами из других времен, других эпох. Этот неуклюжий деревянный «Отель дель Коронадо», с красной кровлей, огромной круглой башней и невероятным количеством дверей и окон, казался ей сказочным замком у моря. Уже оттого, что она стояла в здании викторианской эпохи, все еще украшенном настоящими светильниками и канделябрами, сделанными по рисункам Фрэнка Л. Баума, писателя, автора «Волшебника из страны Оз», Лили чувствовала себя так, будто перенеслась в другой мир.

Пока она отдавала администратору карточку «Америкэн-Экспресс» и расспрашивала его насчет ресторана, коридорный успел погрузить ее чемоданы на тележку и сказал, что будет ждать в номере. Отойдя от стойки администратора и направляясь за коридорным, Лили прошла мимо бара, уставленного викторианской мебелью и отделенного от регистратуры массивными колоннами. Пианист наигрывал лирическую песенку тридцатых годов. Ей показалось, это было что-то из репертуара Билли Холидэя. Внезапно Лили остановилась. Знакомый запах… Слабый запах сандалового дерева и сосен… Таким одеколоном обычно пользовался Зейн Макалистер.

Поток воспоминаний захлестнул ее, парализуя сознание и воспламеняя чувства. Лето семьдесят седьмого года, залитые лунным светом холмы западного Техаса. Она лежит в объятиях Зейна, а над их головами раскинулся звездный шатер… Ее первая любовь, юношеская катастрофа, которую так и не залечило время.

«Он где-то рядом, я чувствую… — лихорадочно думала Лили. — Но этого не может быть! Зейн на другом конце страны, в Нью-Йорке. Хуже того — он и мыслями бесконечно далек от меня… Боже, что со мной? Мне двадцать четыре… С ним все кончено, все прошло… конечно же, прошло. Боль, разбитое сердце — все в прошлом…»

Аромат сандалового дерева, казалось, обволакивал Лили, и внутри у нее все сжималось, а сердце буквально выпрыгивало из груди. Она оглядывалась вокруг, совершенно забыв о коридорном, который ввез чемоданы к ней в номер. Она пыталась побороть себя, но что-то непреодолимое заставило последовать за запахом.

Лили направилась к группе из трех мужчин, которые, судя по всему, завершали переговоры. Один из них насмешливо посмотрел на нее и замолчал, будто ожидая, что она скажет.

Но глаза Лили были устремлены на высокого, хорошо сложенного блондина с голубыми глазами. Увидев ее, он просиял, а глаза сверкнули словно молнии.

— Лили! — В его голосе ясно слышалась радость. Он отошел от своих собеседников и направился к ней.

На мгновение Лили подумала, не был ли Зейн Макалистер лишь видением. Из тех, что, возникнув, тут же исчезают.

— Лили! Это ты?

— Зейн? — Лили произнесла его имя с восторгом и страхом. Она почувствовала, как переносится назад во времени.

На нем был безукоризненный строгий итальянский костюм, который, наверное, стоил больше тысячи долларов. Ботинки из дорогой мягкой телячьей кожи, льняная рубашка с лазуритовыми запонками. По всему было видно, что дела его идут отлично; более того, он, очевидно, полностью освободился от чувства вины, с которым когда-то впервые покинул Техас, и научился ладить с собой.

Лили не могла сдержать удивления: она не ожидала встретить его вновь, по крайней мере в Калифорнии.

— Какое удивительное совпадение! — сказала она.

Зейн подошел ближе.

— Боже мой, Лили, ты прекрасно выглядишь! Никогда бы не подумал, что твои глаза могут быть такими лиловыми, но эта пурпурная блузка… и твои глаза… — Слова легко слетали с его губ, но он явно хотел сказать большее. Потом он спросил: — Ну как ты, Лили?

— Хорошо. У меня все хорошо, — солгала она. Внезапно ей стало грустно: она вдруг подумала, что все дни, прожитые без него, были бессмысленны.

«Что за судьба такая? — подумала она. — Всю жизнь любить только одного человека. Тебе надо преодолеть это, Лили. Ты должна!»

Но на самом деле она не хотела его забывать. Ведь это ее Зейн. Ее и ничей больше. По крайней мере так ей хотелось думать.

— Что ты делаешь в Калифорнии?

— Я… У меня дела, — наконец ответила она.