Филиппа Карр - Мы встретимся вновь

Я слышала, как кто-то разговаривает с Жаном и Мари, и спустилась вниз, чтобы узнать, кто это пришел.

– Месье пришел к месье Дюбуа, – сообщил мне Жан.

Обрадованная гостю, я пригласила:

– О, проходите. Возможно, он скоро вернется.

Гость, казалось, остался доволен моим приглашением и повернулся к Жану, который выглядел немного расстроенным, но я сказала:

– Все в порядке, Жан. Может быть, вы принесете нам кофе? – И, обращаясь к посетителю, спросила: – Или вы предпочитаете вино?

Французы пьют много вина, и потому я не удивилась, когда он выбрал последнее.

Мы поднялись в салон – небольшую, но уютно обставленную комнату. Указав на кресло возле модного столика, я прошла в кабинет за вином.

Он сказал, что его зовут Жорж Мансар и что он друг Жака.

– Слышал, что вы приехали из Англии. Как вам понравился Париж?

– Великолепный город!

– Ваш дом находится?..

– В Корнуолле. Прямо на берегу.

– Это, должно быть, великолепно.

– Считается, что это так. Жорж поднял бокал:

– Добро пожаловать во Францию.

Мы непринужденно беседовали о разных вещах. Он говорил по-английски с небольшим акцентом и хорошо знал Англию, даже бывал в Корнуолле. Сам он был родом с юга, из окрестностей Бордо.

– Там делают вино…

– Точно. Лучшее вино во Франции… в мире… поступает из Медока. – Он поднял руки и странно улыбнулся. – Конечно, находятся люди, которые отрицают это, – те, кто не имеет счастья жить среди избранных вин. – Жорж улыбнулся и посмотрел в бокал. – Хороший кларет.

– Я рада. Уверена, что месье Дюбуа, как и большинство его соотечественников, предпочитает лучшее.

Он много рассказал мне о Бордо, о том, как приехал в Париж, чтобы продавать здесь свое вино.

– Понимаете, у нас здесь контора.

– Полагаю, вам часто приходится ездить в Бордо.

– Да, это так.

– Когда вы пришли, я подумала, что вы художник.

– О, я похож на него? – Нет… Я так не думаю. И как выглядит художник? Кто-то представляет их в разлетающихся халатах, заляпанных краской… но я увидела, что это совсем не так.

– Латинский квартал. Вот где они обитают.

– Думаю, что дни богемы прошли.

– Да, сейчас многое изменилось. Коммерческое искусство. Правильно я выражаюсь по-английски? Сейчас художников нанимают, они уже не так бедны и не меняют картины за обед. Понимаете?

– Да.

Он пробыл около двух часов и очень поднял мое настроение. Когда вернулся Жак, я рассказала ему о приходе Жоржа Мансара, но он как-то безразлично воспринял эту новость.

– Очаровательный мужчина, – прокомментировала я. – Мы подружились.

– Уверен в этом. Знаю, что он был очарован моей маленькой девочкой.

Жак схватил меня в объятия и закружился в танце. И здесь мы в совершенстве подходили друг к другу.

Внезапно он остановился, крепко поцеловал меня и сказал:

– Кажется, что не видел тебя целую вечность.

Вот так было с Жаком.

Жорж Мансар пришел на следующий день. Они с Жаком поднялись в мансарду и о чем-то долго говорили. Он поздоровался со мной как со старым другом. Не говорили ли они о вине? Может быть, Мансар получит хороший заказ? Он с таким энтузиазмом и плохо скрытой гордостью рассказывал мне вчера о своих винах.

– Получил хороший заказ? – спросила я, когда он уходил.

– Очень хороший. – Жорж широко улыбнулся. – В самом деле, очень хороший.

Он приходил довольно часто. Я решила, что он был другом Жака, а не только поставщиком вина. Я часто встречала его и на улицах. И так часто, что начала думать, уж не ищет ли он встречи со мной.

Виолетта всегда говорила, что я очень менялась в окружении мужчин. Я раскрывалась, говорила она, словно бутон цветка при восходе солнца. Она права, конечно… Я легкомысленна и люблю восхищение окружающих, но я горжусь этой слабостью.

Когда мы встречались, Жорж предлагал выпить бокал вина. Он знал, куда меня пригласить. Это были кафе типа винных баров, с уединенными уголками, где можно было спокойно поговорить. Он много рассказывал о своей семье и виноделии и очень живо описывал сбор винограда. Говорил о вредителях, о влиянии погоды на урожай и о всяких других случаях.

Жорж знал, что я оставила дом ради Жака. Он часто говорил о нем и людях, приходящих в мастерскую, и был из тех, кого интересуют окружающие и то, что происходит вокруг. Я любила заходить в книжные лавки, которых так много на левом берегу Сены, и постоянно думала о том, как понравилось бы здесь Виолетте. Я просто до боли хотела, чтобы она была со мной, и думала, как все было бы иначе, если бы мы вместе были здесь, свободные от всего, иногда посещающие наш дом в Кэддингтоне. Ненормальность того, что я сделала, заставляла меня думать о доме, о всех, кто оплакивал мою смерть.