Барбара Картленд - Дар богов

Оглядевшись через плечо, граф кинул платок у самой стены, потом направился к ближайшей клумбе и несколько раз с хрустом прошелся по цветам, чтобы сложилось впечатление, будто это сделал грабитель. Проделав все это, он взял Алису за руку и увел на другой конец сада.

— Как вы… мудро поступили, — только и смогла вымолвить Алиса, когда вновь обрела дар речи.

— В сложившихся обстоятельствах это единственно возможный выход, — заметил граф.

— Наверное, герцогу нужен… доктор.

— Ступайте в танцевальную залу, — проговорил граф. — Я позабочусь о герцоге, а потом, мне кажется, вы с Пенелопой захотите уехать домой.

— Да… и чем скорее… тем лучше, — кивнула Алиса. — После всего, что случилось… я не могу… танцевать.

Голос ее прервался. Она вдруг подумала, что ей опять придется танцевать с герцогом Эксминстером, и внутренне содрогнулась.

— Не волнуйтесь ни о чем, — успокоил ее граф. Подойдя к танцевальной зале, они увидели в дверях Пенелопу и майора Кумби.

Как раз в этот момент музыка стихла, и танцующие гурьбой высыпали в сад. Граф подошел к Пенелопе.

— У вашей сестры болит голова, — громко, чтобы слышали все, проговорил он. — По-моему, вам лучше отвезти ее домой.

— Да-да, разумеется, — согласилась Пенелопа и, повернувшись к Алисе, добавила с неподдельным участием: — Мне очень жаль, дорогая. Должно быть, это от жары.

— Да… конечно. Здесь слишком… жарко, — пробормотала Алиса.

— Я должен сообщить его величеству, что буду отсутствовать какое-то время, — сказал граф. — Я сам отвезу вас. — Тут он заметил лакея и жестом подозвал его. — Будьте любезны, отыщите его светлость и скажите ему, что его величество собирается уезжать.

— Слушаюсь, милорд, — ответил лакей. Когда граф удалился, майор Кумби сказал:

— Пойдемте-ка в холл и попросим лакея принести ваши накидки.

В холле их догнал граф.

— Я видел герцогиню, она была с его величеством, — сообщил он, — Я объяснил ей, что вы, Алиса, плохо себя чувствуете и вам с сестрой придется уехать.

Алисе стало неловко. Она и забыла про герцогиню, а ведь следовало бы поблагодарить ее за приглашение на бал.

— Не вините себя за то, что не сделали этого лично, — успокоил ее граф, прежде чем она успела раскрыть рот. — Я сказал ей, что голова у вас просто раскалывается, иначе гости сочли бы ваше желание уехать с бала, который дан в честь вашей сестры, странным, если не сказать больше.

В голосе графа, когда он произносил последнюю фразу, опять появились насмешливые нотки, но это заметила только Алиса. Пенелопе было не до того: она не сводила с Джеймса Кумби сияющих глаз.

Сидя рядом с графом в его изящной и удобной карете, Алиса испытывала весьма странные чувства.

Пенелопа с Джеймсом расположились напротив. Он совершенно беззастенчиво обнял ее, а она, нисколько не стесняясь ни сестры, ни графа, положила голову ему на плечо.

Когда карета отъехала от Хоксхед-Хауза, майор Кумби сказал, обращаясь к Пенелопе:

— Во время коронации я буду чрезвычайно занят. Если мы хотим насладиться медовым месяцем, нам нужно пожениться немедля.

Алиса, пораженная такой откровенностью, ахнула, а Пенелопа спокойно ответила:

— Хоть завтра, я готова. Майор Кумби расхохотался.

— Мне потребуется чуть-чуть больше времени, любовь моя. Кроме того, следует соблюсти приличия и до свадьбы познакомить тебя с моей матушкой.

— Да, конечно, — согласилась Пенелопа. — Но самое главное — то, что ты меня любишь.

— Когда мы поженимся, я не позволю тебе в этом усомниться, — сказал Джеймс Кумби. — А это произойдет не позднее чем через три или четыре дня.

Пенелопа радостно вздохнула и еще теснее прижалась к своему возлюбленному. Алиса глазам своим не верила. Ей казалось, что весь мир сошел с ума.

Словно желая убедиться, что это не сон, она взглянула на графа, и увидела, что тот смотрит не на счастливых влюбленных, а на нее.

В темноте кареты, лишь изредка прорезаемой лучами уличных фонарей, трудно было разглядеть выражение его лица, но от одного того, что он на нее смотрит, Алиса смущенно опустила голову.

Пенелопа что-то шептала на ухо Джеймсу, а он, обхватив ее обеими руками, крепко прижимал к себе.

Похоже, счастливые влюбленные забыли обо всем на свете, и Алиса почувствовала себя слегка одиноко.

Она до сих пор не могла в это поверить. Пенелопа ни разу не намекнула на свои чувства к Джеймсу Кумби и в разговоре неизменно отзывалась о нем с крайним презрением.

То, что сестра влюблена, Алиса поняла сразу: в голосе Пенелопы появились новые, незнакомые нотки, глаза сияли, и такого счастья в них Алиса никогда прежде не видела.