Андреа Кейн - Черный бриллиант

— В течение многих лет. — Мерлин сжал ее лицо в ладонях, и Аврора почувствовала тепло его дыхания на своих губах. — Как вы думаете, поцелуй сойдет за достаточно компрометирующее доказательство?

— Думаю, что это было бы идеальным доказательством. — Неужели ее болтовня вызвана замедленным действием пива?

— Мы должны это выяснить или нет? Если мы не сможем сделать это убедительно, то лучше выяснить это сейчас, до того, как приедет вдова.

— Полагаю, вы правы. — Нет, это просто невозможно, о чем она говорит?

Аврора все еще была поражена своей дерзостью, когда губы Мерлина прикоснулись к ее губам.

Помоги ей Бог, что это был за поцелуй!

Искры удовольствия впивались в нее обжигающими молниями, простое соединение их губ было слишком чувственным, чтобы его вытерпеть, и слишком нежным, чтобы от него отказаться. Мерлин тоже почувствовал это. Аврора слышала его сдавленное дыхание, ощущала, как он замер, когда она ответила, как вздрогнул, когда неожиданная волна возбуждения пробежала между ними. Затем он притянул ее лицо поближе к себе и снова поцеловал. На этот раз его поцелуй был гораздо глубже, Аврора скатывалась в пропасть взрывоопасного ощущения, о котором она ничего не знала и которого никогда не испытывала. Пламя перепрыгивало с губ Мерлина на ее губы и обратно, поцелуй жил своей собственной жизнью, их уста встречались, потом расставались, но только для того чтобы встретиться вновь.

Язык Мерлина глубоко проник ей в рот, требовательно разыскивая ее язык, потом коснулся его и стал поглаживать медленными горячими движениями. От этого все тело Авроры начало расплавляться, вплоть до самых кончиков пальцев на ее ногах.

Она инстинктивно отвечала, погружая себя в эти волшебные ощущения, ее руки заскользили к плечам Мерлина, чувствуя тепло, исходящее от его рубашки. Он поднял руки Авроры и обвил их вокруг своей шеи, а потом привлек ее к себе. Их губы слились в нескончаемом дурманящем поцелуе, снова и снова обжигающее уста Авроры, пока, казалось, не исчезла сама комната пока не исчезло все, кроме потока чувств, вспыхнувших между ними.

Ни один из них не услышал ни суматохи внизу, ни громкого топота поднимающихся по лестнице людей. Поэтому, когда дверь в их комнату со стуком распахнулась и на пороге неожиданно возникли зрители, они отпрянули друг от друга и ошеломленно уставились на вломившихся.

У Авроры перехватило горло, когда в комнату зашел Слейд, подталкивающий Джорджа, а за ними полдюжины моряков и брызгающая слюной леди Алтек.

— Аврора, как назвать это… — Слова застыли у Слейда на губах, когда он разглядел Мерлина.

Аврора никогда не сможет забыть этого выражения на лице брата, полного нестерпимой боли и явного недоверия.

— Ты? — не сдержался он. — Из всех мужчин на земле именно ты? — Подскочив, Слейд стащил Мерлина с кровати.

Аврора почувствовала его нескрываемую ярость.

— Ты грязный ублюдок, даже твой отец не опустился бы так низко. — Слейд ударил Мерлина кулаком в челюсть. — Ты получил удовольствие от того, что обесчестил невинную девушку? Испортил ей жизнь только потому, что она Хантли?

Приготовившись ответить ударом на удар, Мерлин остановился и замер, его возмущение сменилось потрясением:

— Хантли? — Он ошеломленно и пристально оглядел Аврору с головы до ног, словно видел впервые. — Вы действительно Аврора Хантли?

У Авроры от тревожного предчувствия похолодело внутри.

— Разве я вас знаю?

Слейд, грубо засмеявшись, подошел к Авроре и рывком поднял ее на ноги.

— Неужели он не назвал себя, прежде чем затащить тебя в кровать? Нет? Тогда позволь, Аврора, представить тебе человека, который лишил тебя невинности: Джулиан Бенкрофт, только что вступивший в свои права новый герцог Морленд.

Его не было здесь шесть долгих лет.

Джулиан стоял в центре богатой библиотеки Морленда, заложив руки за спину и осматривая огромную комнату. Но созерцал он при этом не восточный ковер, не книжные полки красного дерева, не высокие стены и не позолоченный потолок. Перед ним проплывали картины его прошлого: неприятные и неизгладимые.

Джулиан почти забыл, как сильно презирал родовое поместье.

Сколько ожесточенных споров происходило в этих библиотечных стенах! Сколько обвинений было брошено друг другу, прежде чем он навсегда успокоился!

Так много, что Джулиан не смог бы пересчитать их все, и намного больше, чем ему удалось запомнить.

Он утомленно потер виски и направился налить что-нибудь выпить.