Эллен Марш: Великолепие шелка

– Вот если бы вы спросили меня, – вступила в разговор одна из тощих посудомоек, протиравшая громадный дубовый стол, – то я бы сказала вам, что он никогда не сделает этого...

– Но тебя же никто не спрашивает,– оборвала ее Лидия, повернувшись к ней всей своей массой, и погрозила ей пальцем. – Я бы не советовала тебе или кому-то еще разносить сплетни по всей округе и болтать всякую ерунду о мисс Чине или ее кузенах... Молю Господа Бога, чтобы лорд Фрэдди раскошелился наконец и отправил бедную девушку обратно на тот дальний остров, откуда она прибыла!

Внезапно тирада Лидии, вознесшаяся чуть ли не до высот патетики, была пресечена настойчивым звоном колокольчика, призвавшим Вестона доставить хозяину новую бутылку вина и прозвучавшим, таким образом, как бы насмешливым ответом на излияния словоохотливой служанки. Поджав губы, Лидия вернулась к своим сливкам, а Вестон с непроницаемым лицом отправился – в который уже раз! – в лабиринтообразные глубины погреба.

А в это время в своей спальне на верхнем этаже Чина попыталась было заставить себя проглотить ужин, но вскоре поняла, что не ощущает вкуса превосходной стряпни Лидии. Подойдя к окну, она прижалась лбом к холодному стеклу и глянула в залитый лунным светом сад. Экипажи уже были поставлены в каретный сарай, и кружившиеся по ветру листья придавали опустевшей подъездной площадке перед домом таинственный вид. Со стороны розового куста раздался резкий крик петуха, напомнивший ей о бесконечных часах, проведенных ею возле постели занемогшего дядюшки. Молясь в те бессонные ночи о его выздоровлении, она слышала постоянно доносившуюся до нее из полей перекличку ночных птиц, чьи печальные голоса перекрывали отрывистое и хриплое дыхание больного.

Чина закрыла глаза и тяжело вздохнула. Анна, услышав это, отложила в сторону рукоделие и повернулась к своей юной воспитаннице. Взгляд ее, обращенный к девушке, выражал заботу и любовь. Стараясь всячески скрывать от Чины истинное, как представлялось ей, положение вещей, она испытывала постоянный страх перед будущим, которое неизвестно что готовило им обеим. Несмотря на горестно поникшие плечи Чины и то обстоятельство, что внешность ее поблекла в последнее время, поскольку с тех пор, как лорда Линвилла сразил смертельный недуг, девушка перестала следить за своей наружностью, она была воистину прекрасна – даже слишком прекрасна, по мнению всех этих грубых мужланов и джентльменов удачи, которые теперь, когда старый граф уже не был в состоянии поддерживать в доме порядок, беззастенчиво хлопали внизу дверями.

Взять хотя бы того же Фрэдди... Ах, нет, не Фрэдди, а лорда Фредерика Форстона Линвилла, нового графа Линвилла...

Анна поежилась, ощутив отвращение к этому человеку и небезосновательный страх, ибо давно уже замечала откровенно похотливые взгляды, которые бросал он вслед Чине. Особое же внимание ей стал уделять этот Фрэдди после того, как узнал, что дивное сие создание пользуется у его деда исключительным благорасположением. Предаваясь подобным мыслям, Анна снова и снова оценивающе оглядывала Чину. Да, она и впрямь прелестна! Ни у кого из тех, кого знала Анна, не было таких феерически рыжих волос, как у этой девочки, и никто не мог похвастаться такими, как у неё огромными, выразительными глазами, выглядевшими еще зеленее, чем окрестные сады.

В те времена, когда идеалом красоты считалась шаловливая девочка с нежными голубыми глазами и золотистыми локонами, внешние данные Чины, казалось, были далеки от совершенства. Однако в действительности дело обстояло иначе. Господь Бог, благословив девушку – или, напротив, прокляв, как порой в эти нелегкие дни думала с горечью в сердце Анна, – наделил ее стройной невысокой фигуркой и чарующе милым лицом, на котором выделялся благородной формы рот с чувственными губками, соблазнительными, на взгляд мужчин, особенно тех из них, кто обладал теми же наклонностями, что и Фрэдди.

– Чина, – сказала вдруг Анна, – ты не думала о том, чтобы вернуться в Бадаян? Теперь, когда его светлости больше нет в живых, тебе вроде бы нечего делать здесь.

– Вернуться в Бадаян? – как эхо, повторила Чина. – Нет, не думала об этом... Правда, не думала.

Но девушка лукавила, правдой на самом деле было то, чтопосле смерти его светлости она только и думала о возвращении на родину. Однако посвящать в свои мысли Анну Чина никак не желала: во-первых, ей было тяжело говорить своей воспитательнице о предстоящей разлуке, а во-вторых, и это главное, она понимала, что для того, чтобы уехать, ей придется обратиться за помощью к Кэсси, поскольку больше не у кого было попросить на дорогу денег. Девушка посмотрела на Анну глазами, полными грусти. Она думала в этот момент не только о потере своего горячо любимого дядюшки, но и о том чувстве одиночества, которое испытывала в течение целого ряда лет, начиная со дня отъезда ее из Индонезии, когда она отправилась в Англию получать, по словам ее матери, «настоящее западное образование».