Эллен Марш: Великолепие шелка

– Может, сегодня-то уж они не задержатся здесь слишком долго, – произнесла она с оптимизмом, коего, однако, не испытывала в душе.

– Ты же сама не веришь в то, что говоришь! – усмехнулась Чина. – Коль начнут они пить, то не остановятся! – Потом добавила задумчиво: – Впрочем, нетрудно понять страстное желание Фрэдди отпраздновать свое вступление во владение наследством. Но Кэсси – вот кто меня удивляет! Я бы ни за что не поверила, что она разрешит вдруг кому-то громить антикварное собрание дядюшки Эсмунда.

Чина знала еще задолго до смерти дяди, что Фрэдди и Кэсси Линвиллы, ее кузен и кузина и единственные прямые внуки графа, – люди, на редкость неразборчивые в средствах и абсолютно равнодушные ко всему, кроме состояния их деда и титула, на который так рассчитывал Фрэдди как законный правопреемник его. То, что оба они алчные, завистливые и расчетливые типы, Чине сразу же стало ясно, стоило ей лишь переступить впервые порог дома ее предков долгих шесть лет тому назад.

Правда, тогда они были к ней весьма добры, ее замечательные кузен и кузина, но девушка очень быстро поняла, что как только граф покинет сей мир, их дружественные улыбки и прочие проявления добросердечия тотчас же могут смениться открытой враждебностью и даже угрозами учинить над ней физическую расправу. Еще подросток в ту пору и к тому же до смерти страшившаяся их, и особенно Кэсси, она и не помышляла о том, чтобы открыть графу глаза на них, да и как могла бы сделать это Чина, если дядя Эсмунд, обладавший столь слабым здоровьем и столь благородным сердцем, верил непоколебимо, что внуки его – добрейшие и преданнейшие ему существа, каковых они старательно изображали.

Поскольку девушка искренне любила дядюшку Эсмунда и на пребывание свое в здешних краях смотрела как на неизбежную, хотя и тягостную ссылку, она не стала восставать против Фрэдди и Кэсси, выступивших в роли тюремщиков, призванных надзирать за ней в течение всего срока ее заключения. Чина безропотно переносила их суровое обращение с собой, убежденная в глубине маленького одинокого сердечка, что она, сама того не ведая, совершила некий страшный поступок, за что и отправлена своими родителями из Бадаяна, – залитого солнцем гористого острова в Индонезии, на котором суждено ей было появиться на свет, – в далекую Англию. Однако чуть позже, повзрослев весьма быстро, девушка поняла, что подобных тюремщиков, заслуживающих одно лишь презрение, следует опасаться и что ей не остается ничего иного, кроме как ждать с надеждой того дня, когда она сможет наконец вернуться на родину.

Дядя Эсмунд, со своими щетинистыми бакенбардами и милой улыбкой на устах, был единственной для нее отрадой, и она, естественно, обожала его. Когда же ей стало ясно, что в скором времени ей придется его потерять, поскольку поразивший его внезапно недуг не оставлял никаких надежд на выздоровление, Чина заставила себя смириться перед лицом неотвратимой трагедии и постаралась подготовиться хотя бы морально к тем изменениям, что, без сомнения, произойдут в ее жизни, после того как власть перейдет из рук графа, человека мудрого и добродетельного, в руки двадцатидвухлетнего Фрэдди, личности никчемной и безрассудной.

Но даже в самых страшных своих фантазиях девушка не могла представить себе те непристойности, которые начали твориться уже в самый канун похорон ее дядюшки. Несмотря на настойчивые заверения Фрэдди в обратном, Чина ни на минуту не усомнилась в том, что ни один из этих выпивох никогда не входил в число близких друзей графа, а тот факт, что многие из них появились в особняке лишь после того, как завершилась погребальная церемония и все истинные друзья, сопровождавшие графа в последний путь, разошлись по домам, дал ей полное основание предположить, что на самом деле вся эта публика состояла исключительно из приятелей, и притом не лучшего пошиба, самого Фрэдди.

Встревоженная поведением этих развязных мужчин и размалеванных женщин, буквально наводнивших родовое гнездо графа, Чина отважилась прошлой ночью спуститься вниз с твердым намерением попросить их покинуть дом. И теперь она вспоминала, краснея, о том, как до одури упившийся Фрэдди просто поднял ее на смех и затем, выставив предварительно свою кузину на всеобщее обозрение, приказал ей отправляться спать. Перепуганная и оскорбленная Чина прокралась осторожно, чтобы не разбудить Анну, в свою спальню. И хотя девушка решила рассказать этой женщине утром о том, что случилось, она так и не сделала этого.