Марлисс Мун - При свете звезд

– Дать обстоятельный ответ на этот вопрос прямо сейчас не представляется возможным. Над этим надо хорошенько поразмыслить, – с глубокомысленным видом произнес он.

По залу пронесся шепот.

– Но, – продолжал сэр Гай, – если бы я вдруг заболел, то предпочел бы, чтобы меня лечила эта женщина, а не кровососы, которые практикуют в Лондоне.

В этот миг Мерри поняла, что лишь благодаря Люку сэр Гай, личный лекарь короля, и сам король почтили своим присутствием суд. Значит, Люк нашел доказательства, что Амалия пыталась отравить его деда. Иначе он не смог бы воздействовать на Генриха.

– Приведите следующего свидетеля, – велел епископ.

– Суд вызывает лорда Йена, барона Айверсли, и его супругу.

Мерри была вне себя от счастья. Барон и баронесса прошли к помосту.

Они говорили о том, что Мерри не только вернула барона к жизни, но и озарила светом их мрачный мир.

– Есть ли еще свидетели? – справился епископ у Бартоломью.

Бартоломью махнул рукой:

– Нет, ваша честь. Свидетелей больше нет.

– Готовы ли вы произнести заключительное слово?

Священнослужитель кашлянул.

– Поскольку заключительное слово надлежало произнести отцу Моро, я прошу предоставить эту честь сэру Люку Ленуару, главному землепользователю его величества.

– Супругу обвиняемой, – добавил епископ.

– Совершенно верно, – подтвердил Бартоломью.

Епископ нахмурился. Просьба противоречила установленным правилам. С другой стороны, он обещал позволить сэру Люку свидетельствовать на суде в пользу жены. Он отыскал Люка в толпе.

– Вы готовы обратиться с речью к господам присяжным, сэр Люк? – осведомился епископ.

– Да, ваша честь, – твердо ответил Люк.

– Так тому и быть, – произнес епископ.

Люк поднялся и направился к помосту. Все взгляды были устремлены на него. Облаченный в темно-зеленую тунику из чесаной шерсти, плотно облегавшей его крепкие мускулы, он не мог не вызывать восхищения своей воинской статью. Но когда он со всей убежденностью рассказал о причинах, побудивших его перелезть через монастырскую стену, стало ясно, почему король выбрал его своим личным представителем для участия в самых сложных переговорах.

Как и многие военачальники, которых он склонил в свое время к миру, собравшиеся ощутили его целеустремленность и прямоту.

Мерри облегченно вздохнула.

– Милостивые государи! – Люк повернулся к присяжным. – Вы подвергли суду не ту душу. Если кто и должен сидеть на этой скамье, так это я. Ведь это я перелез через монастырскую стену Маунт-Грейс и спас леди от сожжения на костре. Она хотела сгореть, но не потому, что раскаивалась за содеянные злодеяния, а потому, что окружающий мир проявлял к ней противоестественную жестокость.

Он уже коротко изложил муки, что претерпела Мерри от рук других людей.

– Монастырь является местом мирного созерцания! Как можно обрести умиротворение и покой, когда тебя гонят, как зверя? – Он повернулся в сторону настоятельницы, кипевшей злобой в дальнем углу зала. – Настоятельница Маунт-Грейс без разрешения Святого престола осудила и приговорила невинную душу к смерти. Более того, она собиралась сжечь ее в монастыре, чтобы скрыть акт отвратительного возмездия от остального мира. Усмотрев в этом акте ужасающее преступление, я взял несчастную жертву под свою защиту и сопроводил в безопасное место. Мы выслушали противоречивые свидетельства о действительной натуре обвиняемой. Что касается тех, кто считает ее ведьмой. Оуэн Эйлсуит и Дональд Тиз – невежды, наемники, их россказни не более чем вымысел. Правда заключена в словах более уважаемых свидетелей, тех, кому искусство леди принесло добро, кто знал ее лично и постиг чистоту ее души. Я причисляю себя к числу последних, – добавил он, остановив взгляд на епископе. – Эта замечательная женщина научила меня творить добро не во имя долга, а во имя сострадания. По дороге в Хелмсли, куда мы ее сопровождали, на нас напала банда разбойников. Эта леди, – он указал на Мерри, – спасла мне жизнь. Я бы погиб, если бы не ее отвага и искусство целительницы. – Его голос дрогнул от едва сдерживаемых эмоций. – Ваш долг снять все выдвинутые против нее обвинения.

Когда Люк закончил, кто-то в задних рядах зааплодировал. Это был король. Остальные последовали его примеру. В зале раздались одобрительные возгласы. Мерри душили слезы радости. Люк снова спас ее.

Мерри, держа Изабель на коленях, усадила ее так, чтобы она могла наблюдать за старшими детьми. Свежий осенний ветер ерошил темные кудри малышки.