Маргарет Портер - Дерзкий поцелуй

Гаррик, восхищенный огромным заливом Дугласа, сравнил его с Неапольским заливом. Рядом со скалой Святой Марии виднелся вход в узкую гавань – отвесные скалы высились по обеим ее сторонам.

– Плавать здесь опасно, – объяснила Лавиния, – особенно ночью. Эта развалившаяся башня и ее фонарь – все, что осталось от старого маяка Дугласа. Он был уничтожен штормом почти восемь лет назад. И тогда весь рыболовный флот выбросило на скалы. Много людей погибло, многие семьи умерли с голоду.

– Почему же его не восстановили?

– Потому что правительство Британии неохотно тратит доходы, которые получает от острова. Герцог Этолл мог бы их убедить, но его мало волнуют наши интересы. На Мэне ты скоро узнаешь, как мало мы любим англичан и нашего губернатора.

После того как был брошен якорь, на борт поднялись два таможенника для досмотра багажа. Лавиния обрадовалась, увидев почтмейстера – он издавал «Мэнкс меркъюри» и потому был надежным источником местных новостей. Все жители острова ездили в Дуглас за почтой и снабжали его последними сплетнями.

– Граф не появлялся в городе уже две недели, – сообщил он Лавинии. – Его ждет письмо из Ливерпуля.

От его доверенного лица, предположила Лавиния, или от его банкира.

Она выразила желание как можно скорее попасть домой.

– Я сообщу таможенникам о ваших чрезвычайных обстоятельствах, – пообещал он. – Могу ли я сделать для вас что-то еще?

– Нам нужна карета и валюта Мэна, чтобы оплатить проезд.

Никто не осматривал багаж Лавинии или Гаррика. Их проводили на паром прежде других пассажиров. Почтмейстер встретил их на пирсе с экипажем и лошадьми.

Пока они ехали по кривым улочкам, Гаррик считал монеты, которые Лавиния получила в обмен на его английские деньги.

– Ты дала ему фунт, верно? Он переплатил, дал кучеру три шиллинга и шесть пенсов лишних.

– Он не ошибся. У нас в шиллинге четырнадцать пенсов, а не двенадцать. И фунт Мэна равен семнадцати шиллингам и полупенсу в английских деньгах.

– Мне уже нравится этот твой остров. Моих денег здесь хватит надолго.

Темнота и плохие дороги не позволяли двигаться быстро, хотя от Дугласа до замка было всего несколько миль. Лавинию трясло от страха при виде каждого знакомого ориентира; ее пальцы нервно мяли письмо из Ливерпуля. Ее сестры, такой тихой и милой, уже может не быть в живых, и хотя ее разум пытался принять этот факт, ее ноющее сердце не было готово к потере.

– Мост Лакеи, – прошептала она и посмотрела на Гаррика: – Мне страшно.

– Я знаю.

– Китти такая милая, добрая, талантливая. Я хотела, чтобы она увидела Лондон, носила красивые платья, ходила в театры и на концерты. – Она опустила голову. – Это все делала я – и даже не наслаждалась ими. И я опозорена без надежды на искупление.

– Нет, это не так, – возразил он. – Отдай-ка мне это письмо, прежде чем ты разорвешь его в клочья.

Перед деревней Доон кучер свернул с главной дороги на проселок, такой узкий, что экипаж едва помещался на нем. Он был неровный, и бесконечные ямы и кочки усилили беспокойство Лавинии. Гаррик крепко обнял ее.

– Боай-Феа, – сказала она, когда они переехали еще один мост. Из окон «Места для отдыха» струился теплый свет. – Дом Эллин Фейл, которая берет книги у Керрона и читает их своей слепой бабушке.

Наконец она увидела замок, его зубчатые стены и башни возвышались над окрестностями. Подъездная аллея была из камня, бока экипажа терлись о разросшиеся кусты вереска и утесника.

– Дай кучеру шиллинг, – шепнула она Гаррику, когда они остановились.

Она выскочила из кареты и побежала к двери – закрыто. Задыхаясь и плача, она забарабанила по ней кулаком.

За дверью послышался хриплый мужской голос:

– Кто там?

– Керрон! – крикнула она.

– Это ты, Лонду? – Он отодвинул засов, и дверь распахнулась. – Какое счастье!

– Китти... О, скажи, неужели я опоздала?

– Она сейчас спит. – Брат выглянул в темноту. – Кто это с тобой?

– Лорд Гаррик Армитидж, – произнесла она, нетерпеливо взбегая по лестнице.

Она тихо вошла в комнату сестры и подошла к ее кровати. Каштановые волосы Китти были острижены, а ее лицо выглядело маленьким, бледным и измученным. Ее ресницы дрогнули, и она приоткрыла глаза.

– Мама?

– Это я, Лонду.

– Ох, – вздохнула Китти.

– Я не хотела тебя будить, – призналась Лавиния. – Спи.

– Зажги свет – я хочу тебя видеть. Почему ты вернулась? – спросила Китти слабым голосом.

– Чтобы быть с тобой. – Но была еще одна причина: – Англия не место для меня.