Карен Рэнни - Снова влюблены

— А мой ребенок? — спросила Жанна, ощутив могильный холод, пробравший ее до костей. — Что станет с ребенком?

Он снова улыбнулся, и она поняла, что он уже все решил. Внук или внучка графа дю Маршана просто исчезнет как досадная, никому не нужная помеха.

Июнь 1792 года

Эдинбург, Шотландия

Собираясь этим вечером в гости, Дуглас Макрей и представить себе не мог, что в одно мгновение десять лет унесутся прочь и он ощутит себя таким же потерянным и отчаявшимся, как в далекой юности. Когда он выходил из дома, у него не было ни малейшей надежды снова увидеть Жанну.

Он смотрел на стоявшую в дверях женщину, охваченный холодом и ощущением нереальности, словно вдруг перенесся в какое-то внеземное пространство.

По всем предположениям она должна быть мертва.

Облаченная в темно-синее платье, чей строгий вид смягчала лишь узкая полоска кружева у ворота и манжет, Жанна молча стояла, неподвижная и бесстрастная, держа за руку маленького мальчика с темными кудрявыми волосами. Костюм ребенка в точности повторял одежду отца, вплоть до белой отделки вокруг шеи и запястий.

Две мысли почти одновременно посетили Дугласа: жена Хартли — призрак из его прошлого и она не настолько больна, как утверждает ее муж.

Мальчик потер глаза, и Жанна заговорила с ним, понизив голос. Нежная улыбка изменила ее лицо, осветив глаза и смягчив линию губ.

Дуглас мысленно перенесся на два года назад. Он стоял в капитанской каюте на корабле брата с клочком бумаги в руке. Хэмиш привез новости из Франции, и Дуглас трижды перечитал записку, прежде чем осознал смысл написанного.

— Граф дю Маршан умер, — произнес он вслух. — Волан разрушен.

— А его дочь? — спросил брат.

— Здесь не сказано. — Он положил записку на стол, потрясенный мыслью, что Жанна дю Маршан скорее всего тоже мертва.

Но, выходит, это не так?

— Пожелай отцу спокойной ночи, — ласково обратилась Жанна к мальчику. Звук ее голоса живо напомнил Дугласу летний Париж и тенистый сад.

Ребенок робко взглянул на мужчину, сидевшего в кресле рядом с Дугласом.

— Спокойной ночи, папа, — сказал он, не выпуская руки матери и не сделав попытки приблизиться к отцу.

— Спокойной ночи, Дэвис, — отозвался тот, рассеянно улыбнувшись сыну и задержав взгляд на Жанне.

Ее рыжие волосы были убраны в аккуратный пучок, прикрытый чепчиком из кружева и темно-синих лент. Она стояла, потупив взор, что позволяло Дугласу беспрепятственно разглядывать ее лицо.

Прелестное лицо, которое он целовал столько раз, что помнил нежность ее кожи, расстояние от уголков выразительных губ до высоких скул, трепет густых ресниц, изгибы бровей. Однажды Дуглас видел римскую монету, и изображенный на ней совершенный профиль был так похож на Жанну Ее серые глаза, всегда напоминавшие ему о тумане, штормах и дыме костров, сейчас прятались за толстыми линзами очков. Голос из прошлого, смеющийся и дразнящий, еще звучал в его ушах.

— Я ужасно тщеславна, Дуглас. В очках я бы лучше видела тебя, но они так уродливы.

— Ничто не может сделать тебя менее красивой в моих глазах, Жанна, — заверил он девушку, переполненный страстью и юношеской восторженностью. Он был так отчаянно влюблен, что считал ее безупречной.

Она обвила руками его шею и нежно поцеловала:

— Отныне я всегда буду считать себя красивой, мой милый Дуглас. Даже если мне придется щуриться, глядя на тебя.

Жанна, стоявшая перед ним, прошлась по нему равнодушным взглядом. Внезапно ее глаза округлились, слабая улыбка, игравшая на губах, исчезла, рука дрогнула и приподнялась.

Жанне стало страшно.

Возможно, она разучилась читать его мысли, как это было когда-то. Иначе она выскочила бы из комнаты или молила о прощении.

Впрочем, она его никогда не получит.

Хозяин дома сделал ленивый жест рукой, и Жанна тотчас вышла, уводя с собой ребенка. Ни один из них не обернулся, но Дуглас продолжал смотреть им вслед, даже когда дверь закрылась.

— Вижу, вы онемели при виде моей гувернантки, — заметил Роберт Хартли, усмехнувшись. — Я чувствую то же самое при взгляде на Жанну. Если забыть про эти уродливые очки, она весьма аппетитная штучка. Вы обратили внимание на ее грудь? — Он наполнил бокал и протянул его гостю.

Дуглас повертел бокал в руках, рассеянно наблюдая за игрой света на резном хрустале. Ему вдруг стало зябко.

Гувернантка?

Он медленно повернул голову и взглянул на хозяина дома, выдавив некое подобие улыбки.