Сари Робинс - Больше чем скандал

– Я офицер, милорд! – Маркус смотрел поверх головы Уэллингтона. – И никогда не отказывался от выполнения задания. – «Правда, сумел избавиться от одного-двух заданий, но никогда не оказывал явного неподчинения». – Но в данном случае есть неизвестные вам факты, которые могут заставить вас по-иному взглянуть на мою пригодность.

– Тогда расскажите нам! – попросил Уэллингтон, отодвигая стакан. – Соблаговолите пояснить, почему наш выбор ошибочен.

Услышав слово «наш», Маркус понял, что ловушка устроена Уэллингтоном, а не Хорасом.

И он, без сомнения, попался. Интересно, они предвидели его возражения? Предполагалось, что Хорас зарядит пушку, а Уэллингтон поднесет горящий фитиль. Однако Маркус не любил, когда прямо перед ним грохотали взрывы. И он постарался обуздать разгорающийся гнев. Их состязание еще не закончилось.

Маркус прочистил горло.

– Я покинул Лондон при исключительно скверных обстоятельствах, сэр. Мое возвращение вызовет неизбежные подозрения и лишит меня возможности действовать скрытно. – Неплохо, именно так и нужно говорить, ведь в глубине сердца Маркус не сомневался: он не тот, кто им нужен. – Более того, меня всегда считали несдержанным малым…

– Да что вы, – с улыбкой перебил Хорас.

Проигнорировав его, Маркус продолжил:

– …который совсем не интересовался Андерсен-холлом. Если быть честным до конца, то, уезжая, я твердо решил никогда более не переступать его порог. И внезапное решение посвятить свою жизнь на благо Андерсен-холла в моем случае выгладит, честно говоря, абсурдно. И скорее всего, покажется подозрительным.

– Ну что, Хорас, – Уэллингтон повернулся к генерал-майору. – Что вы думаете теперь?

– Обычнейшая вещь! – Хорас помахал рукой. – Мы сочиним историю о том, как вы едва не умерли. Чудом спасшись, вы будто бы родились заново и осознали недостойность собственного поведения.

– Но из-за чего я оставил армию?

– Конечно же, из-за ваших ранений, – сообщил Уэллингтон.

По спине Маркуса пробежали мурашки.

– Но у меня нет ранений, сэр.

– Так что это будет, Данн? – с ухмылкой осведомился генерал. Сейчас он больше всего напоминал кошку, которая загнала мышь в угол. – Нога или рука?

Хорас открыл табакерку, понюхал, а потом чихнул в платок.

– Не пугайте его, сэр. Доктор Уикет наложит ему искусственную повязку, сержант Там будет его денщиком, и Маркус легко сойдет за раненого. Никаких проблем не возникнет. – Он перевел взгляд покрасневших, слезящихся глаз на Маркуса: – А вы, майор, должны будете постараться сыграть эту роль как можно убедительней.

Маркусу показалось, что в палатке стало теснее. Ему было тяжело дышать. Подергивая свой воротник, он пробормотал:

– Я никудышный актер, сэр.

Генерал, казалось, не заметил этого возражения.

– Мне нравится история о смертельном ранении. Лакеям Наполеона обычно свойственна сентиментальность, – он обернулся к Маркусу. – Еше какие-то проблемы, майор? Ваше поведение наводит меня на мысль, что вы сомневаетесь в компетентности Хораса.

Хорас сердито посмотрел на Уэллингтона, не понимая, зачем тот усложняет и без того сложное дело.

– А может быть, для выполнения этой миссии найдется кто-нибудь в самом Уайтхолле? – Маркус цеплялся за последнюю соломинку.

– Нам необходим сторонний исполнитель, – отрезал Уэллингтон.

– Два агента уже провалились, – прибавил Хорас. – Мы не можем больше рисковать.

«Моя жизнь, конечно, не в счет», – отметил про себя Маркус, понимая, как мало он значит для этих людей.

– А что насчет моего отца? Он директор Авдерсен-холла и может помешать нам.

– Вот здесь я должен с вами согласиться, – ответил Уэллингтон. – Поэтому я отправил ему письмо, в котором говорится о вашем возвращении и о его причинах.

На мгновенье Маркусу показалось, что все погрузилось в непроглядный мрак. Нет, он, наверное, ослышался.

– Мы нуждались в помощи вашего отца, – признался Хорас. – Иначе наш план мог оказаться под угрозой срыва. К счастью, ваш отец и генерал Уэллзли хорошо знакомы.

– И ваш отец, как настоящий солдат, принял на себя груз ответственности, – продолжил Уэллингтон. – Этот человек, неустанно работающий на благо сирот Лондона, – просто святой. Когда он просит о пожертвованиях, ему просто невозможно отказать. Да и кто бы стал отказывать, зная о том, каким замечательным и нелегким делом занимается этот почтенный человек. Я рад, что на мою долю не выпало присматривать за несчастными детьми, – сморщился генерал. – Хотя я порой сталкиваюсь с массой несчастий иного рода.