Кристина Скай: Рубин

– Постойте! – вскрикнул мужчина в ужасе. – Я кое-что вспомнил. Когда тот человек уходил, я заметил, что у него не хватает кусочка мизинца. Это все, что я видел, клянусь! – Его голос дрожал от страха.

Точно так же, как голос Баррет несколько минут назад. Эта мысль доставила ей удовольствие.

– Ну? – Человек в тюрбане нахмурился. – Скажи только слово, и я исполню обещанное. – Его лезвие поднялось на подбородок пленника.

– Нет! – быстро возразила Баррет. – Он уже не опасен. Он не сможет причинить мне вреда или навести на след пославшего его.

– Боюсь, ты права. Он всего лишь шакал, тявкающий из-под пяток тигра. – С громким проклятием индус отбросил своего пленника на середину улицы. – Пошел прочь, шакалий хвост. И если ты увидишь своего тигра, передай ему, пусть поостережется.

Поднявшись с мостовой, мужчина метнулся к стене дома и быстро растаял в темноте переулка позади здания аукциона.

– Ну вот, маленький сокол, если бы решал я, этот никчемный наемник недалеко бы убежал.

Сверкнув сапфиром, индус повернулся к Баррет. Когда он увидел, что ее лицо снова закрыто вуалью, он сурово спросил:

– Ты так быстро закрыла свой лик? Ты все еще боишься меня?

Что-то в этом низком, грубоватом голосе заставило Баррет вздрогнуть. Но она взяла себя в руки и вызывающе подняла подбородок.

– Я никого не боюсь! Но не хочу быть неосторожной.

Сильные пальцы взяли ее за подбородок, и изумруд сверкнул перед глазами.

– Почему тебя преследуют? Из-за сердитого мужа. Ревнивого поклонника?

– У меня нет ревнивых поклонников или каких-то других, – решительно сказала Баррет.

– Тогда почему...

– Я не могу сказать вам ничего больше. Спасибо за помощь, но теперь я должна идти. Скоро он пошлет других... – Задохнувшись, она не закончила фразы.

– Кого?

– Просто других. Людей, которых вы только что описали, – шакалов, тявкающих из-под лап тигра.

Ее губы дрожали. Большие пальцы индуса обогнули мягкую выпуклость нижней губы. Он даже не слушал ее!

– Перестаньте! Я не могу думать, когда... когда вы делаете это.

Губы мужчины слегка приоткрылись, ярко-белые зубы сверкнули на темном лице.

– А я не могу думать, если я этого не делаю, men jaan [2]. Такая красота не может обманывать меня.

– Men jaan? – Она повторила бездумно, не в силах на чем-то сосредоточиться.

– Моя душа. Мой мир. – Его глаза блеснули в темноте. – Это не больше того, чем ты смогла бы стать для меня, Angrezi. С таким голосом. С таким телом, полным огня и нежности.

Дыхание Баррет остановилось. Она должна прекратить это! У нее нет времени ни для слабости, ни для лести.

– Я должна идти, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – Я сожалею, что у меня нет ничего, чтобы отблагодарить вас за вашу помощь.

Ее спаситель не двигался. О да, она заинтересовала его.

– Ты не права, в твоих силах вознаградить меня, маленький сокол. И я предупреждаю, я не отпущу тебя, пока ты не заплатишь.

Пальцы Баррет уперлись в его грудь. Она нечаянно отвела полу его плаща, приоткрыв шелковую тунику под ним. Баррет задохнулась от вида бессчетных драгоценных камней, вставленных в вышивку его блузы. В этот момент она чуть не расхохоталась. Заплатить ему? О, небеса, этот мужчина сказочно богат! Один-единственный драгоценный камень обеспечил бы ее на всю жизнь. Зачем ему ее жалкие несколько шиллингов?

Его руки медленно скользнули к ее плечам. Он привлек ее к себе, прижавшись теплым, упругим мускулистым телом. И снова жаркая волна возникла между ними в темном коконе ночи.

– Это – моя цена, Angrezi.

Баррет, слыша стук собственного сердца, очарованно наблюдала, как он медленно отвел вуаль от ее лица. Она не сопротивлялась, а только ждала, затаив дыхание, желая узнать, была ли прелесть их первого поцелуя настоящей, или она просто все придумала. Его большая рука легонько погладила ее шею. Черный плащ развевался и хлопал на ветру. Внезапно ночь стала теплой, полной звуков и эмоций.

Ее голова откинулась назад, он склонился над ней, освобождая шелковистые пряди волос от гребенок. Он вдыхал ее аромат, когда трогал языком ее шею, находя пульсирующие точки. Наконец он охватил ее губы грубо, с безмолвной настойчивостью.

Баррет почти перестала дышать, как только он увлек ее за собой по бесконечным тропам наслаждения. Пока она не захотела получить больше. Намного больше. Земля, казалось, вздрогнула под ее ногами, небо сверкнуло зигзагом молнии. И весь мир застыл вокруг них, замер в полуночной тишине. Боже, его прикосновения – вот все, о чем она помнила. Их объятие стало единственным реальным миром, и наслаждение, накатывающее волна за волной, навсегда поселилось в этом мире.