Патриция Райс: Много шума вокруг волшебства

Лондон, весна 1740 года

– У Люсинды положительно дар к рисованию! Но с чего она вдруг вздумала изображать гроб? – Гермиона Малколм Чайлд, маркиза Хэмптон, наклонилась поближе к мольберту, вглядываясь в рисунок своей племянницы, сделанный мелом. – А это, случайно, не…

Она подняла голову и встревоженно посмотрела на свою сестру Стеллу. Леди закончили одеваться для бала и перед отъездом зашли на минутку в детскую. В беззаботной атмосфере просторной светлой комнаты с разбросанными повсюду детскими игрушками трудно было понять причину выбора столь странной темы для рисунка.

– Это, случайно, не молодой принц?! – с ужасом прошептала она.

Скрывая тревогу, Стелла Малколм Пембрук, герцогиня Мейнуаринг, кивнула гордо посаженной головой в напудренном парике с плюмажем из страусовых перьев.

– Да, это он. Вчера Люсинда видела его в парке.

Женщины повернулись посмотреть на детей. Старшая дочь Гермионы, Лила, пыталась выстроить в шеренгу целый выводок малышей, но ее сестренка Кристина не слушалась и продолжала упрямо карабкаться на низенький столик. Старшие дочери Стеллы уже вышли из младенческого возраста, зато ее младшие детишки охотно включились в игру – все, кроме Люсинды.

Семилетняя Люсинда тихонько сидела в уголке, увлеченно работая угольным карандашом. Изредка, когда раздавался взрыв веселого смеха или слышались громкие протестующие возгласы детей, она на секунду поднимала голову, а затем снова возвращалась к своему занятию. Зажатый в ее тонких длинных пальцах карандаш порхал над листом альбома. Она стянула ленточкой свои густые светлые кудри, чтобы они не падали на лицо и не отвлекали ее. По мере того как из-под карандаша рождалось изображение, ее подвижное личико с изящными чертами светлело от радости. Девочка не замечала, что запачкала углем шелковое голубое платье и кружева на манжетах.

– Она такой спокойный, такой милый ребенок! – сказала Стелла, и в голосе ее слышались любовь и страх. – Никогда ничего не требует, только иногда просит посмотреть на свои рисунки. Как я могу запретить ей показывать их посторонним?

Гермиона, будучи младшей из двух сестер Малколм, не привыкла, чтобы более властная и талантливая Стелла советовалась с ней. Впрочем, одаренные дочери не впервые создавали для семьи определенные трудности. Иногда приходилось собирать весь обширный клан Малколмов, чтобы договориться, как растить какую-нибудь девочку, с тем чтобы оградить ее от опасностей.

– Со временем она захочет брать уроки живописи у настоящего художника, – огорченно предсказала Гермиона. – А тот станет повсюду болтать, и вскоре все узнают о том, что она рисует. Ты можешь себе представить, что произойдет, если после того, как она нарисовала принца в гробу, он вдруг умрет?!

Стелла кивнула, не отрывая опечаленного взгляда от прелестной девочки с мечтательными синими глазами.

– Мою бедную крошку будут поносить и станут ее сторониться, а ее отца удалят от двора из страха, что принц умер по его вине. А потом наш дом будут осаждать сотни людей, умоляя, чтобы она предсказала им судьбу. – Стелла вздохнула. – Я попросила супруга найти ей учителя, который не говорит по-английски. Люсинда очень способна к языкам, а как известно, самые хорошие художники – это французы.

Лицо Гермионы просветлело.

– И даже если этот француз расскажет о ее рисунках, на него никто не обратит внимания. Превосходно! – Но тут она снова помрачнела. – У нее действительно нет твоего дара ясновидения? Это стало бы тяжким бременем для девочки.

Стелла вздохнула, и вокруг ее глаз собрались преждевременные морщинки.

– Он проявляется только в ее рисунках, но ведь Люсинда пока этого не осознает.

Гермиона поймала соскользнувший с плеч тончайший шарф, заправила его в декольте и огляделась в поисках веера, который положила на столик в детской.

– Боюсь, скоро все изменится.

Словно подтверждая сказанное, маленькая художница неожиданно вскрикнула, с ужасом уставилась на свой рисунок, торопливо смяла его в комок и отшвырнула в сторону. Дети тут же со всех ног бросились к нему, словно это была новая игра.

Прежде чем они успели развернуть скомканную бумагу, герцогиня быстро пересекла комнату, шурша парчовым платьем, и, забрав у них рисунок, повелительно указала им на дверь.

– Идите поцелуйте своих отцов перед тем, как мы уедем на бал.