Джил Грегори: В ожидании счастья

Монтана, 1866 год

В Гофер-Спрингс людей вешали так часто, что жители даже не обращали внимания на деревянную виселицу, сооруженную на углу площади, если на ней никто не висел. Но Мэгги Клей смотрела сейчас на нее сквозь узкую бойницу зарешеченного окна тюремной камеры, в которой сидел отец. От одного вида этого сооружения ей становилось дурно, несмотря на свежую прохладу весеннего утра. Сегодня здесь погибнет папа…

– Не смей реветь, Мэг, ты слышишь? – мгновенно отреагировал Джона Клей на всхлипывания своей одиннадцатилетней дочери. Он отвернулся от окна и нахмурил косматые рыжие брови. – Твоя мама не плакала, ни когда рожала тебя и Бена, ни когда умирала. Нечего распускать нюни. Слезами ничего не изменишь, что сделано, то сделано. Я готов встретиться с Создателем и как-нибудь обойдусь без твоих слез.

Он тяжело опустился на нары у стены, и Мэгги закусила губу, чтобы не расплакаться.

– Но, папа, я не хочу, чтобы ты умирал, – прошептала она. Рыжеватые темные волосы закрывали ее лицо, но сквозь пряди она видела поникшую фигуру отца.

Стоявший рядом с ней старший брат Бен вдруг заговорил ровным, безжизненным голосом, который странным эхом отразился от деревянных стен камеры:

– Тише ты, Мэгги, все равно мы ничего не можем сделать. Лучше уйти.

Мэгги не произнесла ни звука, но в ее душе клокотала буря. Она с отчаянием смотрела на отца. Неужели скоро, уже через несколько минут, все будет кончено и она больше никогда не увидит его? Она лихорадочно старалась сохранить в памяти выразительные черты его обветренного лица: большие светло-карие глаза, седеющую бороду, лохматые бакенбарды, острый нос.

– Па! – вскрикнула она и бросилась к нему через камеру, не в силах сдерживать рыдания. Она прижалась к отцу, вдыхая запах пыли, табака и давно не мытого тела. Крепко обхватив его своими детскими ручонками, она мечтала защитить его, спасти от веревки, которая вот-вот обовьется вокруг его шеи.

– Ладно, будет тебе, – глухо сказал Джона Клей, неловко погладив ее по голове. – Я буду скучать по тебе, дочка. Ты всегда была молодцом… И ты, Бен… Я все время хотел набрести на хорошую жилу, которая сделала бы нас богатыми. Тогда я вырастил бы тебя настоящей леди, как обещал твоей маме. Ну что ж, очень скоро придется объяснить ей, что у меня ничего не вышло, – конечно, если повезет встретиться с ней. – Он горестно вздохнул.

Мэгги прижималась к нему изо всех сил, желая только одного – чтобы время остановилось. Бен взял ее за руку и мягко, но решительно отстранил от отца.

– Подожди на улице. – Его худое красивое лицо было очень серьезным, и на мгновение он показался ей гораздо старше своих семнадцати лет. – Я скоро приду. Нам с папой надо обсудить кое-что, а ты постарайся не попасть в неприятности.

«Неужели папа плакал?» – думала Мэгги, оглядываясь на решетку, пока шериф уводил ее прочь. Нет, не может быть, решила она, ступая на дощатый настил перед приземистым зданием тюрьмы. Папа никогда не плачет, и Бен тоже. Они всегда говорили, что слезы – это слабость, а Клеи – сильные люди. Однако Мэгги не чувствовала себя сильной. Ей было страшно. За папу, за себя, за Бена. Куда они теперь пойдут? Что будут делать без папы?

Присев на корточки, Мэгги теребила оборванные края своих холщовых брючек, из-под которых выглядывали черные грязные лодыжки. Ногти на пальцах болели от забившейся под них грязи, но она не обращала на это внимания. Привыкла. Услышав мальчишеский голос, она, прищурив зеленые глаза, взглянула вверх.

– Эй, так вот чей предок скоро будет болтаться на перекладине. Гляди, эта соплячка сейчас будет реветь, как корова.

Два мальчика, сыновья золотоискателей, мечтавших разбогатеть в Монтане, бросали в нее камешки и, приплясывая, показывали языки. В этот ранний час на улицах городка с парой ночлежек и салунов, ветхими постройками и постоялым двором, было пустынно. Мэгги медленно встала.

– Возьми свои слова назад! – свистящим шепотом произнесла она, сжимая кулаки. Ее хрупкая, угловатая фигурка напряглась.

Мальчишки, которым на вид было около четырнадцати, веселились вовсю, прыгали в пыли и хлопали друг друга по спине.

– Вот что ждет всякого, кто задумает украсть участок, а потом убьет хозяина, – подзадоривали они ее.

– Это Верджил Пайксон хотел украсть участок! Отец защищался!

– И пристрелил безоружного?