Джил Грегори: В ожидании счастья

– Я видела кладбища и повеселее, – пробормотала она, оглядываясь вокруг из-под обвисших полей шляпы, которая была великовата для нее. Несмотря на вызывающие слова, внутри у нее все дрожало.

Бен пробормотал в ответ что-то невразумительное.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я здесь останусь? – начала она, наверное, уже в сотый раз после того, как они выехали за пределы Монтаны.

– Успокойся, Мэгги, – отмахнулся Бен. – Мы здесь, и это факт. Кроме того, все не так уж плохо, как ты думаешь. Через пару месяцев я вернусь, чтобы посмотреть, как ты тут поживаешь, – сворачивая на главную улицу городка, он усмехнулся, – и какая из тебя получилась леди. Надеюсь, ты меня не подведешь?

Мэгги не стала отвечать ему. Ее щеки пылали от гнева, но душу сковал настоящий страх. В животе урчало, и, подпрыгивая на сиденье на каждой кочке, она боялась, что сейчас ее вырвет жирным вяленым мясом и печеньем, которые она съела на обед.

Итак, ужасный миг все же наступил. Ей так и не удалось убедить Бена не оставлять ее здесь – как видно, в нем проснулось упрямство, унаследованное от отца. Для него данное обещание намного важнее, чем ее счастье. Или, думала Мэгги, стараясь быть справедливой к брату, пока фургон приближался к центру города, он и правда считает, что здесь ей будет лучше. А ведь она не знает самых элементарных вещей – как жить в доме, общаясь изо дня в день с одними и теми же людьми, жить в маленьком неказистом городке, где обитают люди, которые ходят в церковь, сплетничают с соседями, ужинают каждый вечер в одно и то же время и за одним и тем же столом. Мэгги хотелось соскочить с повозки и убежать, спрятаться в высокой траве с голубыми стеблями там, откуда они приехали. Затеряться в прерии среди низких холмов, видневшихся вдали. Все что угодно, только не то новое и неизведанное, что ей предстоит!

Мимо фургона, в котором ее оставил Бен, проходили женщины в соломенных шляпках и мужчины с потемневшими от загара лицами. Уверенным шагом Бен зашел в лавку Шелби, стуча каблуками по некрашеным доскам крыльца, и вскоре вернулся с сообщением, что ферма дяди Гарри находится в десяти милях к северу от города. Мэгги сидела неподвижно и нервно теребила поля шляпы, когда повозка вновь тронулась с места. Она молчала, потому что знала, что с ее губ снова сорвутся бесполезные слова мольбы, а Бен останется непоколебим.

Ферма Белдена разочаровала девочку с первого же взгляда: невзрачный одноэтажный дом, коровник, птичник, сарай посреди прерии. Коровы, бродящие вокруг, отгоняли хвостами мух, которые тучами летали в душном, полном испарений воздухе.

– Бен… – Мэгги снова охватила паника, но брат молча направил фургон во двор фермы.

– Ладно тебе, Мэгги, все будет хорошо, – произнес он наконец, бросив на сестру сочувственный взгляд.

На пороге дома появилась женщина, державшая в руках винтовку «спрингфилд». Высокая, сухая как палка, с седеющими каштановыми волосами, собранными сзади в узел, когда-то она, возможно, была красива. Теперь ее скуластое изможденное лицо стало старым и усталым, уголки рта опустились. На ней было ситцевое платье и грубые башмаки. Держа ружье наготове и щурясь от яркого солнца, она пристально разглядывала парочку, сидевшую в фургоне.

– Тетя Виллона! – радостно воскликнул Бен. – Вы нас не узнали? Разумеется, ведь прошло столько лет. Мы – Бен и Мэгги Клей. Дети Джоны. Здравствуйте.

Женщина потянулась вперед, вглядываясь в них карими глазами, словно хотела убедиться, что Бен ее не обманывает. Потом, успокоившись, опустила ружье и шагнула навстречу.

– Бен? Мэгги? Ну и дела… – В ее голосе не было радости, впрочем, сожаления тоже не было. Одно удивление. – Ради Бога, идемте в дом с этого солнцепека. Надо же, вы здесь, в Эштоне. А где ваш отец?

Бен уже подходил к тете, а Мэгти, медленно выбравшись из повозки, плелась сзади, едва волоча ноги.

– Это длинная история, мэм, – сказал Бен.

Тетя Виллона уже вошла в дом, но он остановился и подождал сестру, которая, похоже, до смерти перепугалась.

– Ну давай же, Мэгги, – тихо сказал он, и Мэгги огромным усилием воли заставила себя сделать несколько шагов по выжженной солнцем земле. Прежде чем брат втащил ее в дом, она обернулась и бросила последний взгляд на далекий горизонт, на голубое небо. Ей казалось, будто она никогда в жизни больше не вздохнет полной грудью, не увидит облака и звезды.

Домик состоял всего из одной комнаты, которая служила кухней, гостиной и спальней для всей семьи. Хотя комната была темной и обшарпанной, сразу бросалось в глаза, что тетя Виллона пыталась сделать ее уютной – постели у дальней стены отделила пологом, на пол положила циновки, а неровные глиняные стены оклеила старыми газетами. Обстановка тоже не вызывала особого восхищения: печка, грубо сколоченный стол и единственный настоящий стул, который Белдены, очевидно, привезли из Айовы. Остальными сидячими местами служили бочки, корзины и старый сундук у печки. Рядом с умывальником разместился разделочный стол, на стене висело несколько полок, уставленных горшками и посудой, а в углу стояло несколько мешков, заполненных коровьими лепешками, которые использовались в качестве топлива. У Мэгги совершенно не было возможности осмотреться, потому что, переступив порог убогого домишки, она сразу стала объектом внимания трех пар глаз, разглядывавших ее со всех сторон.