Сабрина Йорк - Спасенная горцем

Но тут она краем глаза уловила какое-то движение, и ее кровь похолодела. Один из злодеев подобрался к горящей конюшне, схватил пылающее полено и бросил на крышу дома Агнес. Крыша загорелась мгновенно.

Но Агнес все еще там!

Ханна пронзительно закричала, хотя не собиралась издавать ни звука. Но слова будто сами собой вылетели из ее горла и закончились жалобным воем:

– Она все еще там!

Ханна бросилась к коттеджу, но негодяй успел перехватить ее. Его руки, костлявые и жесткие, врезались в ее плоть.

– Будь проклята старая ведьма, – прошипел он, обдавая Ханну смрадным дыханием. – Она и так зажилась на этом свете. Пусть горит!

Ханна почувствовала горечь во рту. Пульс грохотал в висках, глаза застлало дымкой. Она сама не знала, что это: паника, бешенство или то и другое вместе.

Стараясь поскорее освободиться и спасти Агнес, чьи испуганные крики доносились из дома, Ханна стала бороться с негодяем. А когда это не помогло, повернулась и всадила колено в его пах.

Он завизжал от боли и мешком плюхнулся на землю, отпустив ее.

Она метнулась в горящую хижину. Там было темно и дымно. Ханна закрыла рот шалью и стала пробираться вперед вслепую, идя на крики Агнес. Все же казалось, прошла целая вечность, пока она добралась до кровати.

Треск над головой, летящие сверху угли, тикавшие часы, словно отмерявшие минуты ее жизни… Потея и дрожа от страха, Ханна подняла Агнес. Та была старой и изможденной, но тяжелой. Ханна спотыкалась под тяжестью ее тела. Пробираясь к двери, ослепленная, задыхающаяся, она споткнулась и едва не уронила ношу. И внезапно отчаялась. Вряд ли у нее хватит сил унести Агнес в безопасное место, хотя до порога недалеко. Совсем недалеко. Но казалось, нужно пройти не меньше лиги.

Как жаль, что у нее не хватает сил!

Пламя бушевало все сильнее. Лизало стены, поглощало все большие участки крыши. Смрад горелого навоза и паленого волоса забивался в ноздри. Жар опалял щеки. Вокруг нее падали горящие угли, прожигая одежду. Но Ханна ни на что не обращала внимания и упорно пробиралась к выходу. Еще немного… еще…

Паника охватила ее с новой силой. И вместе с ней – уверенность. Их ждала верная смерть.

Она жалела лишь об одном: что так и не сказала Александру о своей любви. Благослови его господь, она его любит, и он достоин того, чтобы об этом знать. Но сейчас уже слишком поздно.

Сквозь столбы дыма она вдруг увидела чью-то огромную тень. Какое счастье! Это Александр! Но сердце ее тут же тревожно забилось. Он вбежал в горящее здание! Сошел с ума?

– Что ты здесь делаешь? – рявкнула она.

– Дай ее мне, – проворчал он вместо ответа и, легко подхватив Агнес, потеснил Ханну к двери.

Они едва успели. И только вырвались во двор, в свежее, чистое, солнечное утро, как раздался гул, и хижина сложилась, как карточный домик.

Ханна повернулась и, сама не зная почему, уставилась в пламя. На ее глазах развернулась трагедия. Все, что было у Агнес, включая дрова, которые можно было продать, хоть и за жалкие гроши, пропало навсегда.

Александр встал на колени и осторожно положил Агнес на землю. Он и сам задыхался. На щеке краснел порез, а волосы опалило огнем. Лицо было бледное, как смерть. У Ханны упало сердце.

Но тут ее внимание привлекли стоны Агнес. Ей было совсем плохо. Тело тряслось, как в лихорадке. Ханна сняла полусожженную шаль и, свернув, осторожно подложила под голову старушки. Потом оглядела двор. Зачинщики всего этого ужаса исчезли. Никого, кроме них четверых.

Хижина и постройки сгорели. Не осталось ничего. Абсолютно ничего.

Мысль об этом терзала Ханну. Агнес провела на этой ферме всю жизнь, как ее мать, бабка и прабабка! Столетия тяжкого труда, постоянной экономии, чтобы создать то малое, что у нее было. И в мгновение ока все исчезло.

– Как она? – спросил Кейтнесс, вкладывая шпагу в ножны.

– Жива, но ей нужна вода.

Ханна подошла к колодцу, к счастью, нетронутому пожаром, и вынула из седельной сумки чашу, из которой и напоила старуху. Александр и герцог тем временем пошли за стоявшей в поле телегой, на которой они повезут Агнес в замок. Теперь она будет жить с Ханной и Александром. Это меньшее, что они могут сделать.

Когда мужчины вернулись с телегой, Ханна отступила, глядя, как осторожно они кладут на нее Агнесс. Ужас пережитого вернулся, наполняя душу Ханны желчью и яростью. Она перебирала в памяти события: подлый удар, наглость мужчин, бессердечие, с которым приспешники Олрига уничтожали ферму Агнес, не заботясь о том, что убивают живых существ. Для таких в аду приготовлено специальное место. Если на небе есть бог, они заплатят.