Барбара Картленд - Прелестные наездницы

Голос ее звучал печально, с некоторой даже тоской, и на какое-то мгновение Кандида почувствовала, что матери не хватает той модной одежды из шелка и атласа, а также драгоценностей, мехов и всей той элегантности, которая, должно быть, делала ее еще красивее, чем она выглядела теперь, в своих скромных платьях, шитых дома и для дома.

– Все было очень хорошо, – продолжала мать, – и полагаю, было бы глупо с моей стороны не признаться, что я пользовалась успехом. У меня было много поклонников, Кандида, и мои родители благоволили к одному джентльмену. Имени его я не назову, но могу сказать тебе, что он происходил из знатной семьи и был весьма незаурядной личностью.

– Он был красив? – спросила Кандида.

– Очень красив, – ответила мать, – и мне страшно завидовали, потому что он обратил на меня внимание… Но вот я встречаю твоего отца…

Последовала продолжительная пауза, и у Кандиды было такое чувство, будто мать забыла о ней.

– Ну продолжай, умоляю, мама! Не может быть, чтобы на этом вся история и закончилась.

Мать, казалось, вздрогнула, возвращаясь к действительности.

– Нет, конечно, – ответила она. – На этом она только началась.

– Ты полюбила его, мама? – спросила Кандида.

– Глубоко и неизменно, – объявила мать. – Не могу объяснить почему… Он был, безусловно, хорош собой, хотя и не так представителен, как другой мой поклонник, но куда более существенным недостатком в глазах моих родителей являлось то, что у него не было денег.

– Вообще не было? – поинтересовалась Кандида.

– Жалкие гроши, – ответила мать. – Остались от какого-то дяди. Но нам казалось, что этого достаточно.

– Достаточно для чего?

– Достаточно, чтобы жить на эти деньги, чтобы пожениться, потому что мы так отчаянно были нужны друг другу.

– Но почему же вам пришлось убежать? – спросила Кандида.

– Ох, сколько много вопросов! – не выдержала мать. – Однако, как я сказала, ты имеешь право знать. Жизнь твоя могла бы быть совсем иной, если бы ты родилась от того брака, которого для меня желали родители.

– Но я ведь не была бы такой же, если бы моим отцом был… не папа, правда? – спросила Кандида.

Мать в порыве обвила ее руками и притянула к себе.

– Правда, моя милая, – ответила она. – Это ты очень верно заметила. И ты не была такой же, и я не провела бы этих прекрасных, золотых, чудесных лет с человеком, которого люблю и который всем сердцем любит меня.

– И все же, почему вам обязательно понадобилось убегать? – повторила свой вопрос Кандида, твердо решив услышать конец истории.

– Мой отец, твой дед, был в ярости, – ответила мать. – Человек он был властный, деспотичный, не привыкший, чтобы его воле перечили. Он выбрал для себя, как ему казалось, подходящего зятя и не собирался допустить, чтобы его планы были расстроены каким-то там поэтишкой без гроша в кармане. К поэзии мой отец питал отвращение! Он грубо вытолкал твоего отца из дому.

– О, бедный папа! Он, наверное, так переживал!

– Ужасно переживал, – отозвалась мать. – Это было сделано в очень унизительной и грубой манере. Твой дед также пригрозил высечь его хлыстом, если он еще когда-нибудь заговорит со мной.

– Как жестоко! – вырвалось у Кандиды.

– Да, это было жестоко, и для такого обращения твой отец походил меньше, чем кто бы то ни было из всех, кого я когда-либо знала. Он был слишком чувствителен, слишком скромен и порядочен по натуре, чтобы легко вытерпеть боль душевных ран, нанесенных подобными оскорблениями и угрозами.

– И ты после этого уже не могла больше видеться с ним? – предположила Кандида.

– Я увиделась с ним, – ответила мать, и теперь в ее голосе звучали почти торжествующие нотки. – Я пошла к нему. Тайком выбралась из дома ночью и пошла туда, где он жил. Это было вопиющим и неслыханным нарушением всех и всяческих норм, но и с твоим отцом обошлись не лучшим образом. Тогда мы поняли: единственное, что можно сделать, – это убежать вместе.

– Как смело, как это смело с твоей стороны! – вскричала Кандида.

– Я боялась, как бы твой дед не помешал нам вступить в официальный брак, – продолжала мать, – но мне незачем было беспокоиться. В тот миг, когда я пошла наперекор его воле, я перестала для него существовать.

– Откуда ты знаешь? – спросила Кандида. – Ты возвращалась и разговаривала с ним?

– Нет, этого я сделать не могла, – ответила мать. – Но через год, когда уже родилась ты, написала своей матери, ничего, разумеется, не сказав об этом твоему папе. Я знала, что она любит меня и что, даже если отец ни за что не простит меня, я все же была ее дочерью, плотью от плоти.