Элизабет Чедвик - Зимняя мантия

Она удивленно подняла глаза и увидела Уолтефа Сивардссона, подъезжающего к ней.

Сердце Джудит бешено застучало, во рту пересохло. Ома огляделась, но поблизости никого не было.

– Кобыла, – сказала она, неловко показав на лошадь, – слишком поспешила на спуске.

Одним плавным движением он соскочил с седла и привязал поводья своей лошади к дереву. Затем осторожно приблизился к Джоли.

– Поберегитесь, – предупредила Джудит, пытаясь сохранять спокойствие, – она может напасть.

– Нет, нет, нет, – ответил он низким, ласковым голосом, от которого у нее замерло в груди, – она не станет. Я люблю лошадей, и они любят меня. С детства умел с ними обращаться. Приор Улфцитель всегда говорил, что мне надо было стать грумом.

Осторожно осмотрев лошадь, он сказал, не меняя тона, чтобы не спугнуть ее:

– До Фекама вам на ней не доехать. Мне кажется, она серьезно поранилась.

Джудит облизала губы.

– Но ее не придется убить?

Он пожал плечами.

– Скорее всего, нет, миледи. Даже если она будет хромать, ее можно использовать как племенную лошадь. – Он усмехнулся. – Будь она жеребцом – тогда другое дело, особенно если повреждена задняя нога.

Джудит покраснела. Она знала, что жеребец может взобраться на кобылу, только имея две здоровых задних ноги. Внезапно она остро почувствовала свою незащищенность. Она, племянница герцога Вильгельма, совершила серьезный проступок – оказалась одна, без сопровождения. Чего ему стоит бросить ее на ковер из фиалок у своих ног и надругаться над ней, мстя за свой плен и английскую корону, завоеванную ее дядей.

– Вам не надо меня опасаться, миледи, – сказал он, будто прочитав ее мысли.

– Я и не боюсь, – гордо возразила Джудит, хотя на самом деле была очень испугана.

Улыбка на его лице сменилась усмешкой.

– Мы с вами похожи. Вы не можете лгать – вас выдает лицо. – Он перевел взгляд на ее грудь. – Я не насильник, как бы велик ни был соблазн, – тихо сказал он, отвязал лошадь, вскочил в седло и протянул ей руку. – Вам придется сесть на мою лошадь, леди Джудит, если вы хотите догнать обоз до Фекама.

– А моя кобыла?

– Вы пошлете за ней конюха, когда мы нагоним обоз. – Он поманил ее. – Ну же. Вы не можете здесь оставаться.

Вопреки своему внутреннему голосу Джудит протянула ему руку, оперлась своей ногой на его ногу в стремени и позволила поднять себя. Она устроилась позади него боком и ухватилась за дугу седла, чтобы не упасть.

Он взглянул через плечо и едва заметно улыбнулся. Она ездила на Джоли по-мужски, но сочла неприличным сесть так же и на его лошадь.

– Предупредите меня, если соберетесь падать, – сказал он с усмешкой. – Мне не хотелось бы доставить вас вашему дяде, перекинув поперек седла.

– Я умею ездить в дамском седле, – огрызнулась Джудит, обиженная его насмешкой.

– Замечательно, – ответил он, – иначе мне пришлось бы спешиться и идти рядом. – Он щелкнул языком, и его лошадь плавно двинулась вперед.

Джудит смотрела по сторонам, борясь с искушением взглянуть на широкую спину своего спасителя. Мать будет и ярости. Девушка закусила губу – она не виновата, разве что пришпорила Джоли слишком резко, и та повредила ногу.

Уолтеф Сивардссон что-то тихонько насвистывал. Она вспомнила, как он размахивал топором во дворе крепости ее дяди в Руане, и спросила:

– Вы сражались против моего дяди в великой битве?

– Вы имеете в виду при Гастингсе? – Он слегка развернулся в седле, чтобы взглянуть на нее. – Нет, миледи. – Па его лице появилось грустное выражение. – Наверное, следовало бы.

– Что же вам помешало?

– Ну, это длинная история, к тому же я не уверен, что сам знаю ответ. – Он вздохнул. – Я ничем не был обязан Годвинссонам. Они никак не помогли моей семье. Они отняли у нас Нортумбрию и отдали ее кому-то. – Он пожал плечами. – Я не думаю, что вы поймете.

– Но я понимаю, – ответила Джудит, вспоминая постоянные нравоучения матери. – Мужчина должен гордиться своим родом.

Он улыбнулся.

– По правде говоря, миледи, я не слишком гордился, пока не оказался на борту судна, идущего в Нормандию. Теперь я думаю, что зря не принял участия в последней битве Гарольда.

Джудит промолчала, не слишком разбираясь во всех этих делах, а Уолтеф добавил:

– Даже если бы я сражался, ваш дядя все равно победил. Даже если бы чудом победу одержал Гарольд, сомневаюсь, чтобы я был ближе к владению Нортумбрией, чем сейчас. Там хозяйничает граф Моркар, и нет никого, кто защищал бы дом Сивардов, разве что Свейн Датский. – Он вздохнул. – Иногда я думаю, что лучше было остаться в монастыре и стать монахом.