Элизабет Чедвик: Зимняя мантия

– Рада слышать. – Поманив дочерей, она присоединилась к другим женщинам двора герцогини Матильды, которые собрались, чтобы встретить возвращающихся мужчин.

Мужа Аделаиды среди них не было – он остался в Англии с частью нормандских войск на время отсутствия нового короля. Джудит не знала, как отнеслась мать к этому обстоятельству. Самой ей было безразлично, поскольку своего отчима, предпочитавшего воинские развлечения и редко появлявшегося на женской половине, она видела мало и практически не знала.

Встав поближе к стене, чтобы защититься от резкого мартовского ветра, Джудит прикинула, сколько им придется ждать. Ее кузены Ричард, Робер и Вильгельм Руфус, сыновья герцога Вильгельма, выехали навстречу отцу. Она бы с удовольствием к ним присоединилась, но соблюдение приличий было превыше всего – ей не пристало поступать гак по ее положению.

До них донесся рев толпы, приветствующей победителей. Сердце Джудит затрепетало от гордости. Люди приветствовали ее кровного родственника, который теперь по воле Господа и благодаря своей собственной решительности стал королем.

Под фанфары и перестук копыт во внутреннем дворе появились первые всадники. Солнце играло на их шлемах и доспехах; трепетали на ветру прикрепленные к копьям шелковые треугольные флажки. Ее дядя Вильгельм ехал на черном испанском жеребце, под развевающимися разноцветными знаменами. Доспехов на нем не было. Ветер развевал его темные волосы, закрывая орлиный профиль и прищуренные глаза. Подбежал оруженосец, чтобы взять поводья. Вильгельм уверенно спешился и повернулся к ожидающим женщинам.

Супруга Вильгельма герцогиня Матильда быстро выступила вперед и присела у его ног в глубоком реверансе. Аделаида резко дернула Джудит за плащ, и та тоже преклонила колена.

Вильгельм наклонился, поднял жену на ноги и что-то произнес, чего Джудит не расслышала, но что заставило Матильду покраснеть. Он поцеловал своих дочерей, Агату, Констанс, Сесилию, Адалу, и жестом разрешил остальным придворным подняться.

Во дворе становилось все теснее, по мере того как подъезжали новые всадники. Прибыли и английские «гости» в плотном кольце охраны. Джудит заметила длинные волосы и бороды. Она была права – англичане и в самом деле напоминали стадо диких козлов, хотя Джудит вынуждена была признать, что такой искусной вышивки, как на их одежде, ей никогда ранее видеть не приходилось.

Богато одетый священник, архиепископ, как можно было судить по резному кресту на его посохе, разговаривал с двумя юношами, по-видимому братьями, – так они были похожи друг на друга. Рядом, с недовольным видом, возвышался на гнедом в яблоках коне красивый светловолосый юноша. Судя по его одежде редкого пурпурного цвета, он принадлежал к высшей знати. Джудит смотрела на него, пока его не заслонил всадник, чьи размеры и мускулатура были под стать его жеребцу.

Всадник был без головного убора, и ветер свободно трепал его светлые волосы с медным отливом. Борода была золотистого цвета, что заставило Джудит припомнить шутливое замечание Сибиллы. Какова эта борода на ощупь? Мягкая, как шелк, или жесткая, как метла? Кто он такой?

Едва задав себе этот вопрос, Джудит тут же решила, что не хочет знать ответа. Заложник ее дяди – это все, что нужно знать. Вдаваться в детали слишком опасно. Она скромно опустила глаза и не заметила быстрого оценивающего взгляда, который англичанин на ней задержал.

Изящно повернувшись, она последовала за матерью и сестрой к замку, ни разу не оглянувшись.

Это был Уолтеф Сивардссон, граф Хантингдонский и Нортгемптонский. Он сохранил свои титулы и владения только потому, что не сражался против Вильгельма в битве при Гастингсе. Однако это не означало, что новый король доверял ему или его товарищам.

– Хоть Вильгельм и объявил нас гостями, он не скрывал, что мы всего лишь пленники, – заявил Эдгар Ателинг, принц из древнего саксонского рода. – Позолоченная клетка все равно клетка.

Английские «гости» собрались в деревянном строении, которое отвели им на время пребывания в Руане. Хотя двери не охранялись, никто из заложников не сомневался, что любая попытка сбежать и добраться морем до Англии будет пресечена – скорее всего, с помощью копья.

Уолтеф налил себе вина в кубок из заранее принесенного кувшина. Пусть плен, но хозяева были щедрыми.

– Сделать мы ничего не можем, так давайте попробуем получить удовольствие, – сказал он, прикладываясь к кубку. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к вкусу вина, но теперь Уолтефу уже нравилось острое, пощипывающее ощущение во рту. Он понимал, почему так злится Эдгар. В Англии многие считали, что Ателинг должен был стать королем. Его право на престол было весомее, чем у Гарольда Годвинссона или Вильгельма, но ему было всего пятнадцать лет, так что он не представлял для них угрозы.