Элизабет Чедвик: Зимняя мантия

Уолтеф чувствовал себя неловко в такой обстановке, но понимал, что пир устроен в честь победы и такая роскошь в порядке вещей. Он и его соотечественники тоже были частью этих трофеев. Наверное, им стоит быть признательными Вильгельму за его такт. Уолтеф слышал много рассказов о том, как его собственные предки пили за победу из чаш, сделанных из черепов поверженных врагов.

Уолтеф имел способности к языкам. Он хорошо, хотя и с акцентом, говорил по-французски, бегло говорил на латыни и родном языке, благодаря своему воспитанию в Кроулендском аббатстве. Он легко общался с нормандскими прелатами, которые поражались его знанию языка церкви.

– Когда-то меня прочили в священнослужители, – объяснил Уолтеф архиепископу Руана. – Я прожил несколько лет как монах в Кроулендском аббатстве, где моим наставником был аббат Улфцитель.

– Из вас вышел бы внушительный служитель церкви, – заметил архиепископ, отрывая крыло у жирного гуся и вытирая пальцы о льняную салфетку.

Уолтеф откинул голову и расхохотался.

– Может быть! – Он повел плечами. В зале были люди, которые могли сравниться с ним статью, но не среди знати. Даже герцог Вильгельм, высокий и крупный мужчина, казался рядом с ним маленьким. – Они, наверное, обрадовались, что им не пришлось тратить много ярдов шерсти, чтобы сшить мне рясу! – Тут он случайно встретился взглядом с девушкой, которая сидела среди родственников Вильгельма.

Он заметил ее сразу по приезде, в замковом дворе. На лице ее тогда было выражение любопытства и осторожности, как будто она рассматривала сидящих в клетке львов. С таким же выражением она взглянула на него и сейчас. Ему захотелось улыбнуться. У нее были волосы цвета воронова крыла, нос прямой и тонкий, глаза темно-карие, опушенные густыми ресницами. Она встретилась с ним взглядом и тут же скромно опустила глаза. Интересно узнать, кто она такая, лениво подумал он. Хоть какое-то развлечение, пока находишься в плену.

После ужина женщины удалились. Уолтеф с любопытством следил за их уходом. В обтягивающем красном платье молодая женщина напоминала хрупкую лань. Уолтеф представил, как прижимает ее к стенке и целует. Эта мысль заставила его поерзать на скамье.

Когда женщины ушли, в зале стало шумно, и Уолтеф воспользовался случаем, чтобы поинтересоваться у Ричарда де Рюля, кто эта девушка в красном платье.

Управляющий с тревогой взглянул на него.

– Это Джудит, племянница короля, дочь его сестры Аделаиды, графини Омальской. Я бы посоветовал вам не смотреть на эту девушку.

– Почему? – Уолтеф закинул руки за голову. – Она помолвлена?

– Пока нет, – неохотно ответил де Рюль. Вино шумело в голове Уолтефа.

– Значит, за ней можно приударить?

Управляющий двором отрицательно покачал головой.

– Она герцогского рода, поэтому ее замужество очень важно для Нормандии.

Уолтеф прищурился.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я недостаточно хорош для нее?

– Я всего лишь хочу сказать, что герцог отдаст ее за человека по своему выбору, не случайного гостя, которому она приглянулась, – сухо объяснил де Рюль. – Кроме того, лучше держитесь от нее подальше, потому что ее мать отличается дьявольской гордостью, отчим очень суров в вопросах чести, да и сама девушка не подарок.

Уолтефа разбирало любопытство. Он уже собрался спросить, почему Джудит не подарок, но в этот момент его за рукав схватил Эдгар Ателинг и потащил соревноваться.

– Ставлю фунт серебра, что никому не сладить с Уолтефом Сивардссоном! – заорал он слегка охрипшим спьяну голосом.

Все дружно поддержали его. Уолтефа посадили против Пико де Сайя, его предполагаемого противника, рыцаря герцога Вильгельма. Он был широк в груди, руки его напоминали лопаты, а щеку пересекал шрам от удара меча.

Он ухмыльнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.

– Говорят, дурак быстро расстается с деньгами, – произнес он насмешливо.

Уолтеф рассмеялся.

– Я на звание умника не претендую, но, чтобы заставить меня расстаться с моим серебром, потребуется кто-то посильнее, – вежливо заметил он.

Послышались крики одобрения. Уолтеф поставил локоть на стол и протянул руку к нормандцу. Рукав туники скрывал мускулы Уолтефа; запястья были чистыми, без всяких следов топора или меча, потому что, хотя его и обучали обращению с оружием, ему ни разу не пришлось применить свои навыки на практике.

Пико схватил руку Уолтефа своей, покрытой шрамами.

– Зажигайте свечи, – скомандовал он. Сбоку от каждого борца ставилось по свече в низкой плошке, и нужно было согнуть руку соперника и ею погасить свечу. В подобных состязаниях Уолтеф не был новичком, а о его успехах свидетельствовала его рука без единого шрама от ожога.