Николь Джордан - Огонь желания

Центром клубной жизни была огромная элегантная гостиная. Один конец ее занимал низкий помост для эротических представлений и для оркестра, который негромко играл, услаждая клиентов. Остальная часть помещения была занята роскошными диванами и карточными столами. На этом же этаже располагались салоны поменьше, предназначенные для серьезных игроков, а наверху – уединенные спальни, в которых гости могли бы укрыться с выбранными партнершами, одной или, как чаше случалось, с несколькими.

Сейчас, как и на любой другой вечеринке, дюжина совершеннолетних красоток, с вызывающе розовыми губами и сосками обнаженных грудей, крутились в гостиной, предлагая присутствующим джентльменам прохладительные напитки и себя.

Приняв бокал бренди и отказавшись от амурных услуг. Торн какое-то время понаблюдал за компанией. Никаких намеков на присутствие Натаниеля он не обнаружил. Так же как и следов очаровательной клубной мадам – статной, с огненно-рыжими волосами Венеры.

Услышав, как его позвали по имени, Торн направился к одному из карточных столов.

– Ха! Ты должен мне двадцать гиней, Гастингс! – воскликнул один из сидевших здесь джентльменов. – Я же говорил тебе, он появится.

– Мой дорогой Бут, – протянул лорд Гастингс, – мы спорили о том, уступит ли Торн победу своему знаменитому отцу. Признайся, Кит, Роза отказала тебе в своей благосклонности?

Вообще-то Розамунд поступила прямо противоположным образом, но Торну не хотелось говорить об этом во всеуслышание. Вместо этого он смущенно улыбнулся, словно признавая свое поражение:

– Полная отставка.

– И ты не пытался сопротивляться?

Судя по всему, все уже знали новость о том, что отец пытается заставить его пойти на уступки. Он не только перекупил его любовницу, но еще и распространил эту историю по всему городу. И теперь друзья не дадут ему проходу от насмешек.

– Боюсь, нет, – ответил Торн. – Это потребовало бы слишком много усилий.

Пододвинув стул, он устроился за столом, хотя сейчас никакого желания играть у него не было. Весь следующий кон он старательно изображал интерес к игре, в то время как разговор крутился вокруг его особы.

– Его светлость не добьется окончательной победы. Торну удавалось обходить брачные капканы легче, чем угрю сети.

– Еще не встречал человека, который бы, как ты, Торн, столь же подозрительно относился к стреноживанию. Не так уж и плохо быть женатым.

– Лучше как-нибудь изящно уступить. Карманы у Редклиффа набиты туго. Так что теперь и всю оставшуюся жизнь он будет перекупать твоих любовниц.

– Знаешь, что тебе нужно сделать? Скройся на Кирене и тем самым сокруши чертовы козни своего повелителя. На острове он тебя не достанет.

– Надо подумать об этом, – со всей искренностью согласился Торн.

Секунду спустя он почувствовал прикосновение к своему плечу. Подняв глаза, он увидел, как, дружелюбно улыбаясь, на него сверху вниз смотрит потрясающе красивая мадам Венера.

Наклонившись к его уху, она негромко заговорила тем самым голосом, которым покоряла своих многочисленных обожателей:

– Просто чудовищно, что его светлость заставляет вас выбирать невесту. Он ведь должен понимать, что вы не тот человек, который создан для брачных уз.

– Совершенно верно, – согласился Торн, полностью осознавая, что попытка облегчить страдания его уязвленного тщеславия не более чем хитрая тактика женщины, знающей, как заставить мужчин плясать под свою дудку.

Пальчиком Венера ласково, словно бы возбуждая, провела вдоль линии его подбородка и понизила голос до шепота:

– Я приготовила то, что сможет по-настоящему утешить вас, милорд. Гарантирую, что новое чувственное переживание заставит позабыть о Розамунд Диксон.

Почувствовав, как безотчетно откликается его тело, Торн перестал удивляться тому, каким образом Венера обеспечила столь значительный успех своему полному пороков клубу. Она заставляла мужчину чувствовать себя и повелителем, и страдающим рабом одновременно.

Так как Венера сама редко составляла компанию клиентам, он подумал, что сейчас она предложит ему одну или несколько своих девочек. У красоток, которых она нанимала, хватит умения, чтобы облегчать боль его мужского естества, пока он не подберет себе новую метрессу, размышлял Торн.

– Вы меня почти уговорили, моя очаровательная Венера, – начал он.

И тут, перекрывая веселый гомон, в гостиной возникла суматоха, и он услышал, как кто-то выкрикивает его имя: