Николь Джордан - Страстное желание

Корнуолл, Англия, октябрь 1813 года

Шелковое платье с тихим шелестом упало к ногам Бринн. Под ним не было ничего. Лусиан затаил дыхание при виде ее великолепного тела. На белой коже играли золотистые отблески от неровного света свечей, и блестящие волосы ее были как сполохи пламени.

Что у нее на уме? Хочет ли она соблазнить его или… предать?

Что бы она ни замышляла, ей, как вынужденно признался себе Лусиан, удалось достичь цели. Желание уже переполняло его. Еще немного, и он взорвется. Но он чуял опасность и не давал себе забыть о ней.

Он заставил себя улыбнуться, блуждая взглядом по ее тугим соскам, по роскошным бедрам. Она чуть раздвинула их, словно приглашая сполна насладиться ее телом.

– Ты меня соблазняешь, любовь моя?

Ее улыбка манила.

– Просто я рада видеть вас. Рада, что вы приехали.

Он знал, что она лжет.

Он долго смотрел в ее изумрудные глаза. Что увидел он там, в изумрудной глубине? Стыд? Раскаяние?

Время тянулось. Лусиан пристально смотрел на нее, пытаясь найти подтверждение своим подозрениям, не выдавая себя. В камине со зловещим шипением треснуло раскаленное полено, нарушив завораживающую тишину.

Грациозно пожав обнаженными плечами, Бринн подошла к столику из красного дерева, на котором стоял поднос с хрустальным графином и бокалами. Налив два бокала вина, она пересекла пространство спальни и подошла к нему, протянув бокал.

Вино было кроваво-красным. Интересно, что там – яд или всего лишь снотворное? У нее, было, достаточно времени на то, чтобы подмешать яд, хотя он и застал ее врасплох – она не ожидала, что он последует за ней из Лондона до самого Корнуолла.

Он пригубил вино, делая вид, что пьет, и заметил, что она почувствовала облегчение.

Для преступницы и лгуньи она слишком открыта, мрачно подумал Лусиан, борясь с вожделением, вызванным ее искушающей наготой. Нервозность ее выдавала. Ей не хватало выдержки и опыта. Сам он годами оттачивал свою наблюдательность, старался не выдавать себя и свои истинные мотивы. В той игре, которую он вел, ставки были слишком высоки. Один неверный шаг мог стоить ему жизни. Врагов у него хватало и среди французов, и среди соотечественников-британцев – изменников и предателей.

Бринн отвела глаза, избегая встречаться с ним взглядом. Лусиан поджал губы. Неужели она готова его предать? Неужели его красавица жена заодно с его врагами? Неужели она на пару со своим чертовым братцем переметнулась к лягушатникам и встала на сторону их проклятого предводителя, приспешника корсиканского выскочки, провозгласившего себя императором?

От этой мысли у Лусиана защемило сердце и внезапно стало трудно дышать.

– Пришлось ли вино вам по вкусу? – спросила Бринн, пригубив из своего бокала.

– Да. Впрочем, французы умеют делать вино, не так ли?

Она поежилась при упоминании о французах.

– Ты замерзла? – спросил Лусиан.

– Я надеялась, что вы меня согреете.

Она взглянула на него. От этого взгляда к чреслам его хлынул жар. Еще несколько недель назад он бы все отдал за то, чтобы она так на него посмотрела.

– Может, ты помешаешь, угли в камине, а я пока задерну шторы?

С трудом, оторвав взгляд от ее искушающей наготы, Лусиан подошел к окну. Делая вид, что задергивает шторы, он наклонил бокал. Вино струйкой потекло на ковер. От всей души он желал, чтобы Бринн оказалась невинной, но доверять ей все равно не осмеливался.

Он чувствовал спиной ее пристальный взгляд. Неслышно выругавшись, Лусиан подошел к следующему окну. Дурак, говорил он себе. Тебя околдовала собственная жена. Ее исполненная живительной силы красота, ее огненно-рыжие волосы, ее мятежный дух. Искусительница, она возбуждала в нем желание, которое было, сродни боли. Единственная женщина, рядом с которой он терял власть над собой. Бринн держала его в плену и наяву, и во сне. Особенно во сне.

Отправив ее в тюрьму, он потеряет ее навсегда.

Вылив еще немного вина за кресло, он задернул штору и подошел к последнему окну, возле которого остановился, делая вид, что пьет из бокала. Там, снаружи, в холодной мгле, над чернеющим горизонтом, низко висела луна. Гонимые ветром тучи набегали на бледный диск. Зловеще шипели волны, ударяясь о скалистый берег там, внизу.