Мелоди Морган: Приют любви

Потом она открыла маленькую шкатулку, которую дал ей дядя Гарольд перед ее отъездом в Ларами. Внутри лежал небольшой крупнокалиберный пистолет, размером чуть более ее ладони. Первый раз в жизни она владела оружием и, коль уж на то пошло, вообще впервые держала его в руках. Она не хотела брать его, но дядя настоял, заявив, что, раз она направляется на запад, пистолет ей пригодится. Она взяла его – вопреки своим опасениям, – но даже не зарядила. Закрыв крышку, Джонси поставила шкатулку на столик рядом с кроватью.

Удовлетворенная наконец, что все разложено как следует, она представила, что нужно совершить еще одно путешествие вниз по лестнице – на ужин, и застонала вслух. Но от аромата пекущихся оладий, смешанного со сладким запахом горящих поленьев, в животе у нее заурчало, и она вспомнила, что со времени ее последней трапезы прошло несколько часов.

Джонси заставила свои ноющие ноги спуститься по ступенькам, пересечь грязную переднюю и войти в кухню. Остановившись в дверях, она, онемев, огляделась. Помещение было безукоризненно чистым, а такой большой кухни она не видела никогда. На двух стенах висели большие дубовые шкафчики с застекленными дверцами, а посередине, в окружении скамеек и стульев, стоял длинный широкий стол. Но даже его подавляла чугунная плита – Джонси в жизни не встречала ничего подобного. Восемь конфорок, резервуары для горячей воды с каждой стороны и такая высокая духовка, что непонятно, кто может дотянуться до ее верха. С благоговейным страхом Джонси села к огромному столу, испытывая такое чувство, словно она вторглась в чье-то частное владение.

Мэгги наполнила три тарелки тушеным мясом, поставила на стол блюдо с оладьями и уселась рядом с Милочкой.

Джонси намазала маслом оладью, потом отправила в рот вкуснейшую тушеную говядину. Она съела уже половину своей порции, но никто так и не произнес ни слова, и Джонси попыталась сказать комплимент:

– Бесподобно вкусно, Мэгги.

Но Мэгги не ответила. Напротив, она тихо жевала, наклонив голову над тарелкой.

Неловкая тишина затянулась. Джонси перевела взгляд с Мэгги на Милочку. Им не удастся узнать друг друга ближе, если кто-то не начнет разговор, решила она. Но что у них общего? Пансион.

Сделав глубокий вдох, она начала:

– Я думаю, что завтра нам следует начать убирать внизу. Тогда мы сможем сдать две комнаты, а тем временем приведем в порядок спальни наверху.

Джонси взглянула на Милочку, надеясь на поддержание разговора. У нее вырвался вздох облегчения, когда Милочка посмотрела ей прямо в глаза.

– Внизу самая трудная работа, не считая, конечно, кухни, – ответила Милочка, никакие чувства не отразились в ее мягком голосе. – Боковая гостиная гораздо больше передней. После смерти Спайси именно там Руби по большей части принимала гостей.

“А где принимали гостей Мэгги и Милочка? ” – подумала Джонси. И тут же отогнала непрошеную мысль. Ее это не волнует, она и знать не хочет.

– Завтра я осмотрю помещения внизу, а сегодня я слишком устала для всего, кроме ванны. Надеюсь, вы не возражаете, если я оставлю посуду вам. Следующие два раза – за мной.

Джонси отодвинула стул. Женщины не выразили протеста, заставив Джонси подумать, что они скорей вообще обойдутся без нее.

Она оставила женщин с их заботами и с трудом поднялась по лестнице в свою комнату. На пороге она остановилась и оглядела свое новое жилище. Потребуется время привыкнуть к нему. Ее комната. Ее дом. Много лет прошло с тех пор, как она жила в своем доме. И хотя дядя Гарольд был очень добр к ней и ее матери, взяв их к себе, все равно это было не то. Дядя Гарольд делал все, чтобы они не чувствовали себя бедными родственниками. Но к тете Иде это не относилось.

Вынув из волос шпильки, Джонси расплела косу. Потом достала из комода чистую белую ночную рубашку и снова пошла вниз, в комнатку, которую она заметила из кухни и где стояла ванна.

Мэгги домывала тарелки в мойке, а Милочка черпала воду из резервуара огромной плиты.

– В резервуаре есть ведра два. Добавьте холодной воды и как раз наполните ванну, – сказала ей Милочка.

– Спасибо.

Джонси как можно быстрее приготовила себе ванну, разделась и села в теплую, неглубокую воду. Последние два дня она только и имела возможность, что умыться, и сейчас сидела расслабившаяся, омывая куском ткани руки и плечи. Джонси оставалась в воде, пока та не начала остывать и не сморщились кончики пальцев. Потом взяла сложенное вчетверо полотенце и вдохнула запах солнца и лимона.