Элизабет Кейз - Негодник

Снова заглянув в небесно-голубые глаза гостьи, он пробормотал:

– Значит, вы… вы жена Финна? – Сообразив, как глупо прозвучал его вопрос, Коннел на мгновение потупился.

Гостья кивнула:

– Да, я вдова Финна. – В голосе ее прозвучала грусть, и она, пристально посмотрев на Коннела, вернулась к камину.

Жена Финна… Его вдова, все еще оплакивающая мужа, однако сбросившая траурные одеяния гораздо раньше, чем того требуют приличия. Хотя очень может быть, что в Америке в этом смысле все совершенно по-другому.

Коннел внимательно посмотрел на гостью. Чего еще она ожидала? Почему приехала сюда?

Приблизившись к Коннелу, Джеймс тихо проговорил:

– Вот так неожиданность, а?.. Но почему ты никогда не говорил о том, что у Финна осталась вдова? Почему не говорил о том, что она хочет приехать сюда?

– Я и сам только сейчас узнал о ее существовании. – Коннел сокрушенно покачал головой. – В газетах ни слова не говорилось о жене. По крайней мере – о жене Финна.

– Ты ей веришь?

– А с чего ей лгать?

«Может ли такая женщина быть лгуньей?» – промелькнуло у Коннела. Пожав плечами, он спросил:

– Зачем ей лгать? И что могло заставить женщину совершить в одиночестве такое долгое путешествие из Америки лишь с тем, чтобы рассказать здесь небылицы? Ведь она вполне могла бы написать мне письмо.

– Уверен, что ты прав, – ответил Джеймс. Он всем своим видом давал понять, что у него нет ни малейших оснований сомневаться в правоте Коннела.

Немного помолчав, они посмотрели на женщину, стоявшую к ним спиной. Но та, казалось, их игнорировала. Более того, создавалось впечатление, что ей сейчас хотелось находиться где угодно, только не в этой комнате. Но зачем же она тогда пересекла океан? Неужели только для того, чтобы представиться родственнику покойного мужа? «А может, эта дама и впрямь дерзкая обманщица, преследующая какие-то корыстные цели?» – подумал Коннел.

– Вероятно, мне следует оставить вас наедине, чтобы вы могли познакомиться поближе, – громко сказал Джеймс. Хлопнув Коннела по плечу, он добавил: – С нашими делами мы можем разобраться и в другой день. Конюшни никуда не денутся, а новая партия лошадей еще не прибыла.

Молча кивнув, Коннел снова задумался. А может, эта дама хочет предъявить свои права на долю Финна в Гленмидских конюшнях? При мысли об этом Коннел чуть не задохнулся от гнева. Схватив Джеймса за рукав, он сказал:

– Подожди, не уходи. Я хотел спросить тебя кое о чем. К тому же я сказал Дженне, что ты сегодня обедаешь у нас. Она собиралась приготовить твои любимые блюда. Мне очень не хотелось бы разочаровывать и ее тоже.

– Почему «тоже»?

В этот момент женщина повернулась к ним лицом, но Коннел не видел нужды понижать голос. Мельком взглянув на гостью, он громко проговорил:

– Потому что мне придется огорчить вдову Финна. Полагаю, что она напрасно проделала такое путешествие. Только Делейни мужского пола может претендовать на эти земли.

За дверью послышались шаги. В следующее мгновение дверь распахнулась и раздался веселый женский голос:

– Что ж, а теперь я готова выпить чаю. Странно, что здесь почти ничего не изменилось. Во всяком случае, детская такая же, какой я ее запомнила, – немного пыльная. Мы с Дженной О’Тул устроили там нашего парнишку, и он заснул – словно в этой детской и родился. Дочка Дженны посидит с ним, пока кто-нибудь из нас не вернется.

«Нашего парнишку»? Эти слова содержали в себе возможности, неприятно поразившие Коннела. Несколько секунд он молча смотрел на улыбающуюся, женщину с копной рыжих с проседью волос. Потом тоже улыбнулся и направился к двери.

– Бриджет Дойл! – Он заключил в объятия полную миловидную женщину. – Вот уж не ожидал когда-либо снова увидеть тебя.

Бриджет ответила Коннелу не менее крепким объятием.

– Ужасно рада видеть вас, господин Коннел. Не думала, что когда-нибудь вернусь сюда из Каролины.

Коннел отступил на шаг, чтобы как следует рассмотреть женщину, когда-то спасшую его от смерти.

– Ох, Бриджет, я и забыл, что ты уехала в Америку. Помнил только, что ты внезапно оставила нас.

В то лето, когда Коннелу исполнилось пять лет, Бриджет была в Гленмиде служанкой. Мать Коннела тогда тяжело болела, и только приветливая улыбка Бриджет, придуманные ею игры и причудливые истории, которые она рассказывала, могли хоть как-то развеять мрачную атмосферу, царившую в доме. А потом отец Бриджет отправил ее к своему брату, жившему в Америке. Это случилось вскоре после того, как ирландские Дойлы полностью разорились во время Великого голода. И Коннел совсем забыл о существовании Бриджет. А теперь он снова ее увидел – немного располневшую, но по-прежнему приветливую и веселую.