Клаудиа Дэйн: Брачное ложе

– Благодарю вас, брат Ансельм, – ответила она, склонив голову.

Привратник провел их к маленькому каменному строению. Эдмунд, слегка кивнув Изабель, повел лошадей в конюшню. Она удовлетворенно улыбнулась. Наконец-то они в безопасности. По крайней мере пока… Пусть Эдмунд поступает как считает нужным.

Домик был простым, но прочным, полы сухими и чистыми, дверь надежной.

Внезапно свежий весенний воздух донес до них звуки молитв. Изабель показалось, что в общем хоре она отчетливо слышит голос Ричарда, взывающего к Господу. Или это только так кажется?

– Прошу меня простить, леди Изабель, но я должен присутствовать на мессе, – сказал брат Ансельм. Он смущенно улыбнулся и вышел из комнаты, затворив за собой дверь. Оставшись одна, она смогла наконец-то спокойно вслушаться в глубокие и отчетливые голоса монахов, поющих свои молитвы Богу. А что еще она могла делать, кроме как пытаться распознать в общем хоре голос человека, с которым у нее не могло быть ничего общего?

Изабель упала на колени, наслаждаясь прохладой неровного каменного пола, радуясь холодку, окутавшему ее разгоряченные ступни, и тому, что можно отвлечься от наполняющих собой весь двор голосов монахов, воспевавших гимны Господу. Благодаря этим молитвам Господь соединялся с взывающими к нему сердцами и с душами, стремящимися к совершенству. Движимая страхом и надеждой, Изабель начала молиться. Может быть, Бог услышит голос не своенравной и непослушной женщины, а слабой и беззащитной сироты, окруженной со всех сторон врагами?

А она была своенравна, ибо вопреки всему продолжала любить человека, который не был предназначен ей в мужья.

Она любила человека, который посвятил себя Господу.

Ричарда.

Ну почему не с Ричардом она была обручена, будучи еще грудным ребенком? Ответ ясен, как божий день: Ричард не был наследником состояния, так как являлся младшим сыном в своей семье. Ни ее отец, ни его не пошли бы на такую сделку. И сколько бы она ни тосковала по Ричарду, он никогда не будет ее. Она была хорошо обеспеченной невестой и единственной наследницей имений Дорни, Уайзли и Тервстоуна. В приданое ей давались земли Браккана и Хайлсдена. От нее требовалось только удачно выйти замуж и произвести на свет наследников, которые, в свою очередь, должны приумножить уже имеющееся состояние. А Ричард не наследовал ничего. Будучи третьим сыном, он не мог претендовать на наследство и, следовательно, должен был сам добиваться всего в жизни. И он выбрал свой путь – ушел в монастырь.

Этого никто не ожидал. Он добился больших успехов в искусстве рыцарского боя, и все, за что он брался, получалось, как он того хотел. Он мог бы многого добиться сам, своими руками и своим мечом.

А Ричард отказался от всего и без оглядки ушел в монастырь Святых Стефана и Павла. Он принял решение. И никогда уже не вернется.

Но теперь это не имеет значения. Она обручена с Хьюбертом.

Но, осознавая необходимость вступления в брак, Изабель все-таки не поехала к Хьюберту. Она отправилась к Ричарду.

Ее поступок был аморальным и лишенным всякой логики, и она это понимала.

Но вместо того чтобы раскаяться и лить слезы, она думала только о том, что Ричард близко, почти рядом с ней. Если бы она пошла в часовню, она наверняка увидела бы его. Молясь, она пыталась вызвать в себе чувство раскаяния за желание встретиться с Ричардом, но вместо этого чувствовала, что он нужен ей как воздух. Стыд разгорался в ней, отодвигая вожделение на второй план. Но стыд отступал, а желания оставались прежними.

– Святой Стефан, я грешна, душа моя чернее души Иуды, предавшего Христа. Я предаю лорда Хьюберта, думая о другом мужчине. Помилуй меня и дай мне сил, чтобы…

Вернуться к Хьюберту? Она не осмелилась просить святого об этом, боясь, что ее просьба может быть удовлетворена. В глубине души она не хотела, чтобы ей достало сил выбросить из головы мысли о Ричарде. Святой Стефан, подвергавший себя тяжелейшим испытаниям и великим мучениям, мог бы помочь ей вырвать Ричарда из сердца, но у нее не хватало духа даже просить его об этом. Она была всего лишь слабой христианкой.

– Господи, дай мне… дай мне Ричарда, если будет на то воля Твоя… – Она вспыхнула, стыдясь самое себя, но в то же время чувствуя необыкновенную бодрость.

В этот момент монахи закончили петь и тишина окутала все кругом. В наступившем безмолвии ее молитва, словно расширяясь, увеличиваясь в размерах, заполнила собой все пространство. Изабель стало казаться, что она давит на нее, истязает ее душу.