Мэри Блейни: Твой пылкий поцелуй

– Мерси, Жорж.

– Всегда к вашим услугам, мадам.

Это была одна из самых приятных фраз, которую Шарлотте доводилось слышать. Мужчины в Гавре всегда вежливы, но лишь Жорж был не только добр, но и верен ей. Он пережил с ней кошмар, вынес его последствия, но Шарлотта не слышала от него ни единой жалобы.

Когда они повернули за угол, Жорж снова оставил ее и углубился в небольшой переулок, а Шарлотта продолжила идти по главной улице, где она привлекала меньше внимания.

Наконец, замедлив шаг, Шарлотта вошла в тот же переулок с другого конца и в центре его встретилась с Жоржем.

– Какое противное место. – Она едва не задохнулась от вони.

– Да, мадам, – произнес Жорж, открывая бочонок, как будто случайно забытый кем-то. Запах лаванды наполнил воздух, когда он вытащил и передал ей коричневый балахон. – Никто не пользуется этим переулком, кроме ночных извозчиков. Вы можете играть свою роль в полной уверенности, что все будет на месте по возвращении.

Они натянули балахоны поверх одежды, после чего Жорж вернул крышку бочонка на место, прикрыв лавандовый источник.

Когда они вместе вышли из переулка, не привлекая ничьего внимания, Шарлотта глубоко вдохнула чистый вечерний воздух. Теперь ей оставалось только получше подготовиться к тому, что им предстояло совершить.

Гейбриел Пеннистан считал себя человеком науки, и уж никак не шпионом и не убийцей. Тем не менее, сейчас он был един во всех трех ипостасях.

Семь человек казнены, потому что он оказался плохим агентом. Не арестованы, не осуждены – их просто убили прямо у него на глазах. Теперь его память хранит плач и слезы, запах страха, мысли о семьях, живших в страданиях и горестях. Он предпочел бы, чтобы его самого убили, а не вывезли тайком, после того как подожгли дом.

Впрочем, кому придет в голову искать его в Гавре, если схватили его в Португалии? По приблизительным подсчетам, прошло уже восемь месяцев с тех пор, как за ним захлопнулась дверь тюремной камеры и о нем забыли, но что, если так задумано заранее и это всего лишь часть чьего-то плана?

Тогда, именно согласно данному плану, его бросили здесь гнить, а за все свои старания он получил компанию трех крыс, которым даже дал имена, три провальные попытки бегства, солидную бороду и чесотку, а также постоянно слезящиеся глаза – следствие неизвестной ему инфекции.

Разумные переговоры не принесли ничего, кроме плевка в лицо. Это вызвало у него приступ ярости, за что его тут же избили. Он быстро усвоил урок.

Гейб швырнул остаток сыра крысе, набравшейся смелости приблизиться к нему. Крыса по имени Галилей с готовностью приняла подачку и, шевеля усами, резво поволокла ее в угол.

Расслабленно опершись на стену, Гейбриел закрыл глаза и принялся вспоминать созвездия, мысленно располагая их на ночном небе, пытаясь найти самый простой выход. Уснуть.

– Ты здесь, проклятый предатель?

Гейб узнал голос тюремщика, затем последовал скрип ключа в замке. Гейбу с трудом удалось бросить взгляд сквозь забранное решеткой окно, расположенное высоко у него над головой, и сердце его заколотилось с такой силой, что казалось, его можно было услышать за милю отсюда. От охватившего его ужаса все чувства обострились до предела: «Думай, Гейбриел, используй мозги – это лучшее твое оружие».

В окно проникал серый свет, и невозможно было с точностью определить: сумерки на улице или время близится к рассвету.

– Эй, грязная английская свинья!

Гейб вздрогнул. Не было ни малейшего сомнения, что именно он интересовал посетителей. Разве не он был здесь единственной «грязной английской свиньей»?

– Слышишь меня, придурок?

А может, настало время прогуляться до гильотины, подумал Гейб. Рано или поздно конец неизбежен, но все равно он просто так не сдастся. Откинув волосы с глаз, Гейб оторвал полоску материи от рубахи и завязал узлом на спине, затем, опустив руки, постарался умерить дыхание. Гильотины ему не миновать, но почему именно сегодня? А может, это какой-нибудь правительственный чиновник, или просто тюремщики решили развлечься? При этой мысли шрамы на спине заныли.

А может, его ждет свобода?

Гейб потряс головой, отказываясь верить своей фантазии. Не отводя взгляда от двери, он сунул руку за выступ в стене и достал остро заточенную ложку, которая теперь стала его единственным оружием. Сунув ложку за пояс бриджей, он притаился и стал ждать в тиши окружавшей его полутьмы.

Гейб многократно переживал этот момент в ночных кошмарах, но никогда до конца не осознавал, какую ярость может вызывать неизвестность. «Ну скажите же мне, что происходит, будь все проклято!» – хотелось выкрикнуть ему.