Марджори Фаррелл - Игра лорда Эшфорда

Но когда они, уже только вдвоем, прибыли в свой новый дом, произошедшее наконец дошло до ее сознания. Она, совсем юная и невинная, соединена отныне супружескими узами с человеком, который на тридцать лет ее старше и которого она почти не знает. В карете она украдкой разглядывала его. Высокий, сухощавый, седой, кожа потемнела от долгого пребывания на свежем воздухе в тропическом климате. Мать коротко поведала ей, что ее ждет сегодняшним вечером. Но вид его ладоней с длинными пальцами приводил Клодию в содрогание: подумать было страшно, что ее будут касаться эти руки. Руки супруга.

Лорд Фэрхейвен почувствовал ее дрожь и укрыл ее своим пальто. Когда же озноб унять не удалось, он взял ее за руку и спросил:

– Ты, милая, похоже, не меньше меня боишься.

У Клодии перехватило дыхание. Она заглянула ему в лицо.

– Ну да, – улыбаясь, продолжал он, – не одной тебе страшно, Клодия. Мне тоже. Я, дряхлый граф, собираюсь ублажить свою юную нареченную. Да еще рассчитываю на это в первую же брачную ночь. А сама молодая боится, что не сумеет скрыть свое неудовольствие.

К Клодии вернулся дар речи:

– Незачем умалять свои достоинства, милорд.

– Джастин. Зови меня Джастин, милая. Прошу тебя.

– Как-то мне не по себе… Джастин. Но страшно мне не потому, что вы старше, а потому, что я молода и неопытна.

– Ты не только красива, Клодия, ты еще и добра, – ответил лорд Фэрхейвен, и какой-то огонек зажегся в его глазах. – Но, заверяю тебя, если в почтенном возрасте и есть что-то хорошее, так это опыт. Невинностью своей, Клодия, ты меня и прельстила. Вот что: сегодня мы просто поужинаем вместе, а отдыхать будем порознь. И уйдем спать пораньше. Мы свое все равно возьмем, но торопиться незачем.

Благодарный взгляд Клодии был наградой ему за воздержанность. Так, во всяком случае, счел сам Фэрхейвен. И за ужином они посидели очень хорошо. Он увлекательно рассказывал разные истории. А раз уж он столько времени провел на Востоке, то воспоминаний о всяких занятных происшествиях было много. Когда он поднялся, чтобы проводить Клодию в ее спальню, она чувствовала себя так легко, как никогда прежде.

Проснувшись утром, она долго рассматривала дверь своей комнаты. Она вольна подождать. Он ясно дал понять, что торопить ее не будет, что подождет, когда она сама позовет. Но чего ждать? К чему трястись, словно кролик, страшась неминуемого? И, накинув шелковый халат, она отворила дверь.

Ее супруг уже проснулся и читал в постели. Он удивленно поглядел на нее, нерешительно стоявшую у порога, и подвинулся, приглашая ее прилечь рядом. Она нырнула к нему под покрывала. Он снял очки и положил вместе с книгой на столик у кровати.

– Значит, тебе хватило духу явиться к старому льву в его логово? – Лорд Фэрхейвен легонько погладил ее по щеке. Клодия слегка поежилась. – Все еще боишься, милая?

– Нет, нет. Мне… приятно, – прошептала она.

Лорд Фэрхейвен провел пальцем вдоль ее щеки, задержав палец у ее губ.

– А так хочешь? – спросил он, наклоняясь, чтобы поцеловать.

– Да, – отозвалась Клодия после его нежного поцелуя.

Он снял с нее халат, и глаза его, увидев ее небольшое, но хорошо развитое тело, заметно оживились. Клодия залилась краской и, прежде чем он коснулся ее сорочки, поспешила избавиться от нее самостоятельно. Потом легла рядом, вытянувшись по стойке “смирно”, и застыла в неподвижности.

– И ты теперь ждешь, что я рухну на тебя сверху? – спросил муж, и глаза его горели тем самым огоньком, который она понемногу училась распознавать.

– А разве нет? Мать мне объясняла, что это бывает очень быстро… и немножечко больно, но что долго болеть не будет.

– Ох, милая моя, – хохотнув, произнес Фэрхейвен, – удивительно мне, что этот остров хоть как-то заселяется. Как они вообще тут размножаются, эти островитяне?! Нет, Клодия, если уж и есть что-то хорошее в старом муже, так это его солидарность. Не станет он мчаться стремглав. Он, этот старый муж, позаботится, чтобы тебе было приятно. – И он принялся ласкать ее, и она сама не заметила, как ее руки обвились вокруг его шеи, а ноги оказались на его бедрах. А после вспышки легкой боли стало очень-очень хорошо и приятно.

Их супружество оказалось очень счастливым, несмотря на все дурные пророчества. Клодия очень скоро полюбила мужа, хотя и без той пылкой страсти, которую он явно питал к ней. Его смерть после непродолжительной болезни, случившаяся на шестнадцатом году после свадьбы, просто подкосила ее. Пока он болел, она все время была рядом, признаваясь ему в том, как счастлива была все эти годы.