Марджори Фаррелл - Игра лорда Эшфорда

Джоанна часто виделась со своим старинным приятелем и соседом и знала, что дело обстоит более чем скверно. Она, стараясь не выдать своих чувств, спросила:

– Думаешь, ему в самом деле что-то грозит?

– Если под угрозой ты имеешь в виду утрату Эшфорда, то несомненно. У него, кроме имения, похоже, ничего уже нет.

– Я рада, что твоя tendre [5]к нему, дорогая, не стала нечто большим, – сказала леди Барранд дочери. – Подумать даже страшно о расторжении помолвки или о чем-то таком. А как раз этим и пришлось бы нам теперь заниматься.

– Ну, мама, все равно никаких шансов на помолвку не было, – непринужденно отвечала Джоанна. – Тони лишь проявлял любезность, оказывая мне внимание как старому товарищу по детским играм.

– Тони всегда был славным малым, – сказал лорд Барранд. – Но графство ему не по плечу, не для титула он скроен. Такого сраму Нед не пережил бы. При нем Тони не стал бы связываться со всякими сомнительными компаниями. Тут у меня нет ни малейшего сомнения. Да, рядом с Недом он всегда казался каким-то неосновательным, легкомысленным даже, но сердце у него доброе.

– Я всегда считала, что Нед куда лучше подошел бы тебе, Джоанна, не повстречайся ему эта Шарлотта, – сказала мать. – Но теперь, подумать только, умер и вдову оставил. И эта вдова – не ты.

– Ах, мама! – Джоанна поглядела на леди Барранд с подчеркнутым неудовольствием. – Было о чем думать: Нед на меня и внимания не обращал. Да и я на него не заглядывалась.

– Знаю, знаю. Но это-то и дурно. Твое бракосочетание с одним из Варденов имело бы смысл.

– Ладно, Лидия, хватит об этом, – сказал ей супруг. – Джоанне есть из кого выбирать – весь Лондон к ее услугам. А Тони, похоже, решил поискать для себя где-то еще.

– Ты про леди Фэрхейвен, Томас? – заинтересовалась его жена. – Да, пожалуй, для Тони это единственный путь выкрутиться. Ведь Фэрхейвен, говорят, все состояние ей оставил?

– Так оно и есть. Имение с титулом отошли троюродному брату, а деньги достались вдове.

– Хотела бы я знать, – задумчиво произнесла леди Барранд, – покойный, составляя завещание, подумал о наследниках? Ну, что им со временем захочется найти супруга или супругу?

– Я об этом не думал, но ты рассуждаешь логично, – ответил лорд Барранд. – Дела идут так, что последний граф, кого бы мы таковым ни считали, был бы огорчен. Да! А леди Фэрхейвен в этом сезоне ни к кому так не благоволила, как к Тони Вардену.

– Но она, Томас, не только вдова, но и старше его.

– Всего на несколько лет, дорогая. И она все еще очень хороша. Едва ли не краше, чем тогда, когда выходила за своего Фэрхейвена.

– Нет, не понять мне таких родителей! Девушке семнадцать лет, а ее выдают за сорокашестилетнего! Невеста и в свет не успела ни разу выйти! Мыслимо ли двигать детьми как какими-то пешками, будто жизнь – это финансовая шахматная доска!

– Но, Лидия, супружество это вроде бы удалось. Она была ему верной женой. И горевала, когда он умер. Ну а если теперь она надеется на счастье с Тони, то что ж, по крайней мере самой выбирать.

Во время беседы Джоанна изо всех сил старалась, чтобы ее лицо ничего не выражало. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то из родителей догадался, насколько глубоки ее чувства к Тони.

Она возлагала большие надежды на свой первый сезон, когда наконец и она станет выходить в свет. Как и ее родители, Джоанна полагала, что партия с одним из Варденов имела бы смысл. Но лорд и леди заботились прежде всего об удобстве распоряжения общими владениями, она же думала только о Тони.

Они выросли вместе – она и Нед с Тони. Вместе ездили верхом на пони, вместе ходили на речку рыбачить и купаться, вместе играли. Особенно их увлекала одна игра, по ходу которой они воспроизводили сцены из сказаний о короле Артуре. Уже тогда Нед был и самым серьезным, и самым осмотрительным. Он мешал забираться на такую высоту, падение с которой было опасно; когда они рыбачили, не пускал Джоанну с удочкой на самые глубокие места. Тони, тот, наоборот, охотно увлекал ее за собою и не возражал, когда она пыталась перещеголять его – прыгнуть повыше или забраться подальше его. Джоанна думала, что если она превзойдет его в чем-то, то он будет с нею больше считаться и, вообще, замечать ее.

Одна из этих детских игр должна была закончиться неминуемым несчастьем, из числа тех незабываемых бедствий, о которых потом, много позже, рассказывают за рождественским пуншем. Нед изображал сэра Мелиагранта, похитившего Джиневру и привязавшего ее к дереву. Тони был сэром Ланселотом и, стало быть, должен был ее вызволить. К сожалению, Тони увидел оленя, выскочившего из зарослей, и, естественно, стал преследовать животное, забыв и про игру, и про свою роль. Нед целый час дожидался противника на “перекрестке”, где была назначена дуэль. Убедившись, что Тони уклоняется от единоборства, Нед решил, что товарищи по игре его забыли, и отправился домой. Пока мальчики, порознь добравшись до дому, обнаружили, что Джоанна осталась в лесу, прошло несколько часов.