Лиз Карлайл: Никогда не влюбляйся в повесу

– Этот лживый пес с самого начала знал правду – просто не говорил тебе, – проскрежетал Ротуэлл сквозь зубы. – Да, теперь многое становится понятным. – В том числе и бессердечие Валиньи, с которым он не постеснялся выставить тебя на аукцион, и та злая шутка, которую он сыграл с остальными, – ведь в действительности ты была ему чужой!

– Прости, моя дорогая, мне очень жаль, – извиняющимся тоном проговорил Холбурн. – Знай я тогда о твоем появлении на свет, я бы забрал тебя к себе – ведь закон в этом случае был бы на моей стороне – и позаботился бы о том, чтобы ты получила соответствующее воспитание.

Камилла едва сдерживала слезы.

– А мою мать?

Холбурн неловко отвел глаза в сторону.

– Да простит меня Бог, вряд ли бы я нашел в себе силы простить ее, – прошептал он. – После того как она оставила меня умирать одного… а сама вместе с любовником уехала во Францию, покрыв позором нас обоих… нет, я никогда бы не согласился принять ее назад. Но я бы никогда не развелся с матерью своего ребенка.

Внезапно Ротуэлла осенило.

– Стало быть, вы женились во второй раз? – спросил он. – Наверное, у вас есть другие дети? Камилла… У Камиллы есть братья, сестры?

Граф грустно покачал головой.

– Да, я думал об этом. Но после Дороти… я так и не смог никого полюбить. Ну, как бы там ни было, у меня есть племянник, к которому после и перейдет титул, есть и другие племянники и племянницы. И я не сомневаюсь, леди Ротуэлл, что все они с радостью примут вас, как члена нашей семьи.

Голос старого графа дрогнул.

– Словом… добро пожаловать в мой дом! Все мои близкие примут вас с распростертыми объятиями – и вас, и вашего мужа, и его семью, разумеется. Приезжайте… дайте мне возможность узнать вас получше… обнять свою дочь. Господи… у меня есть дочь! После всех этих лет! Ведь я до сих пор не знаю о вас почти ничего, и вы даже представить себе не можете, какой это ад для меня!

Как ни странно, Ротуэлл мог это понять. Может быть, благодаря надежде, которая теплилась в его сердце, надежде, что у них с Камиллой скоро будет ребенок… а там, Бог даст, и не один. Сам он никогда не знал родительской любви и уже много лет назад примирился с этим. Но сейчас сердце его разрывалось на части от жалости к жене – а возможно, и к Холбурну.

Старый граф, перегнувшись через подлокотник кресла, ласково сжимал руку Камиллы своей единственной рукой.

– Конечно, то, что когда-то украли у нас, уже не вернуть, – с грустью в голосе говорил он. – О Господи… как мне хочется узнать о тебе побольше! Как ты росла… чему тебя учили. А когда у вас появится собственный… – голос Холбурна дрогнул, и он на мгновение прикрыл глаза, – когда у вас появятся собственные дети… и если в вашем сердце найдется хоть капля жалости ко мне… если вы поверите, что все, что я говорил, правда, тогда вы позволите мне стать им дедушкой? Умоляю вас! Вы сделаете это ради меня? Подарите старику счастье, которого он не знал последние три десятка лет!

На глаза Камиллы вновь навернулись слезы, но на это раз это были слезы радости. Вдруг Ротуэлл резким движением поднялся на ноги.

Камилла, вздрогнув, бросила на мужа неуверенный взгляд и поспешно отерла слезы.

– Куда ты, Киран?

Он с нежностью посмотрел на нее.

– Хочу немного прогуляться, любовь моя, – пробормотал Ротуэлл, ласково погладив ее щеку. – Думаю, не ошибусь, если предположу, что вам двоим есть о чем поговорить. Граф, буду очень рад, если вы останетесь к обеду. А пока вы тут… что бы такое предложить, а? Кстати, может быть, вам вдвоем покататься в парке? Холбурн улыбнулся.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем возможность проехаться вместе с дочерью по Гайд-парку!

Камилла, вскинув глаза на мужа, нервным движением стиснула руки и натянуто улыбнулась. Он знал, о чем она думает, – о том, до чего это будет не похоже на ту их прогулку, когда они случайно увидели в парке лорда Холбурна. Но внезапно лицо ее омрачилось.

– Mais поп, Киран, – встревожилась она. – Мне кажется, тебе еще рано выходить!

Ротуэлл благодушно улыбнулся.

– А помнишь, что говорил доктор Хислоп насчет легкого моциона? – возразил он. – К тому же всего две недели назад я делал кое-что и похуже, да и чувствовал себя отвратительно. А сейчас я полон сил. Думаю, легкая прогулка мне не повредит.

– Да, возможно, ты прав, – неуверенно согласилась Камилла, все еще держа отца за руку. – Но ты должен дать мне слово, что не будешь переутомляться. Легкий моцион – и все!