Ханна Хауэлл: Честь горца

Из тени на свет вышли двое бедно одетых мужчин. Жизель обнажила меч. Незнакомцы широко ухмыльнулись в ответ. Она почувствовала, как страх уходит, превращаясь в гнев. От парочки разило самоуверенностью. Жизель не могла сравниться с ними ни ростом, ни силой, но ей вдруг отчаянно захотелось доказать им, что они серьезно заблуждаются на ее счет и недооценка ее может стать фатальной.

– Если вы ехали за мной от деревни, чтобы набить ваши дырявые карманы, можете возвращаться назад. – Она была довольна тем, как решительно и холодно прозвучал ее голос. – У меня с собой ничего нет.

– Ты ведь не из наших, – пробормотал один из них, который был пониже.

– Надо же, вор, а какой умный, – протянула она. – Даже страшно становится.

То, как оба прищурились, глядя на нее из-под грязных косм, подсказало Жизели, что, наверное, было неумно раздражать их, но она отбросила все сомнения. Они оказались здесь, чтобы ограбить ее, а может, изнасиловать и убить. Вряд ли вежливое и ласковое обхождение заставит их передумать. А вот если поиздеваться над ними, то это поможет сохранить видимость спокойствия.

– Ну, в кошельке-то у тебя все равно что-нибудь есть. И мы можем поживиться еще парочкой вещей в придачу, – продолжал тот, который пониже.

– Можем, – подтвердил его длинный худой компаньон. – Например, твоей лошадью, той штукой, которая у тебя болтается на шее, а заодно и самой тобой. Правда, Малькольм?

– Имеешь право, Эндрю, – согласился Малькольм и придвинулся ближе к Жизели.

– Только двиньтесь, твари, и я быстро лишу вас того, чем вы меня собираетесь порадовать. – Она с удовольствием увидела, как подействовала угроза. Оба отступили.

– Будь повежливей, девушка, – сказал Малькольм. – И все сразу станет проще. Мы даже сможем отпустить тебя живой.

– Меня просто потрясает ваша любезность. – Она встала в боевую стойку и хмуро посмотрела на мужчин. – Готовы отдать жизни попусту?

Они замялись, и Жизель поняла почему. Ее стойка подсказала им, что они недооценили уровень ее мастерства. Теперь еще оставалась надежда, что они струсят. Если да, тогда будет достаточно небольшого кровопускания, чтобы убедить их, что она не такая уж удобная жертва, и они отстанут.

Малькольм кинулся на нее первым. Жизель легко парировала его выпад. Он плохо владел мечом, действуя своим оружием, как топором или даже дубиной. Но она посоветовала себе не терять бдительности. Широко разинув рот от удивления, Эндрю в нерешительности топтался рядом. Жизель надеялась, что он так и будет топтаться дальше. Против двоих одновременно она бы не выстояла. Буквально несколько мгновений спустя Малькольм, обливаясь потом, отступил и начал ругаться.

– Теперь ты понял, что не справишься? – Жизель воспользовалась паузой, чтобы восстановить силы.

– Да, Малькольм, – вдруг заговорил Эндрю, – мне кажется, что у нее нет ничего такого, из-за чего стоило бы умирать.

– Недоумок, девчонка не продержится долго, чтобы прикончить меня, – рявкнул Малькольм. Его напарник вытаращился на него. – Дело пойдет быстрее, если ты вступишься и поможешь мне.

Эндрю нахмурился и почесал грязную шею.

– Я думаю, мне не хватит смелости сражаться с ней.

Мысленно Жизель вздохнула с облегчением. То, что она – женщина, можно было использовать как преимущество. Хотя Эндрю был всего-то воришкой, он чувствовал черту, некий предел, за который не мог ступить. Так что можно было надеяться, что Малькольм не уговорит его перешагнуть его.

– И что, будешь вот так стоять и смотреть, как меня убивают? – заверещал Малькольм.

– Ну, ты же сказал, что ей не удастся убить тебя. – Эндрю осмотрительно сделал шаг назад, когда Малькольм оказался к нему лицом с мечом в руке. – Мне кажется, делу не поможет, если ты еще и на меня накинешься.

– За лошадь выручим хорошие деньги, – начал уговаривать его Малькольм.

– Она ведь хромая.

– Нет, мы же видели, как она вынула камень из подковы. У лошади это временная хромота, которая пройдет. А безделушка у девицы на шее... За нее хорошо заплатят. И еще, друг мой, ты когда-нибудь лежал с такой красоткой?

– Да, ты прав.

Это не к добру, решила Жизель. Надежда погасла. Постепенно жадность стала вытеснять у Эндрю те немногие понятия морали, которые имелись. Она боролась со страхом, чтобы он не затуманил ей рассудок. Если они выступят сообща, ей несдобровать, но она не отдаст жизнь за просто так. Она заставит их заплатить. Им придется убить ее, решила она со странным чувством спокойствия и смирения. Ей придется сделать все, что только возможно, чтобы не стать жертвой насилия, и если другого выхода не останется – погибнуть от меча кого-нибудь из них, так тому и быть.