Джулия Гарвуд - Две розы

Честно говоря, я сам не совсем это понял и потому стал рыться в книгах, чтобы выяснить, в чем тут дело. Так вот, оказалось, что работорговля с другими странами была запрещена уже к 1835 году. Закон гласил, что чернокожий человек, родившийся в Америке в 1835 году, считался рабом, но ввозить в страну рабов из-за границы было противозаконно.

Разумеется, президент Адамс здорово рассердился из-за этого случая. И не стал молчать – нет, cap. Друзья отговаривали его, поскольку в те времена было не принято выступать в защиту чернокожих. Но Адамс только еще больше разгневался. Знаете, что он сказал?

Несколько присяжных отрицательно покачали головами.

– «Я намерен проявлять твердость в этом и во всех подобных случаях, не уклоняясь от выполнения своего гражданского долга и преодолевая любые препятствия, которые будут мешать мне свободно выражать свои мысли». Он хотел сказать, что закон есть закон и что, если это потребуется для защиты чести и достоинства его страны, он не постесняется отвесить кое-кому хорошего пинка. Закон есть закон. Если один или несколько человек нарушат его и это сойдет им с рук, то очень скоро все больше и больше людей начнут делать то же самое. И не успеете вы опомниться, как все права, дарованные вам Конституцией, превратятся в пустой звук… и ваши права тоже.

Прежде чем продолжить, Харрисон сделал паузу и внимательно посмотрел на каждого из двенадцати членов жюри.

– Адамсу было семьдесят четыре года, но ни возраст, ни слабое здоровье не помешали ему пойти в Верховный суд и высказать там свое мнение. После его выступления в Верховном суде африканцев отправили домой. Закон есть закон. И я хочу, чтобы все вы тоже очень хорошо это запомнили. Роуз Клэйборн, естественно, была восхищена этим поступком президента и потому назвала своего сына Адамом.

Мой подзащитный родился в рабстве. По закону он считался рабом – с первой же минуты своего существования, со своего первого вздоха. Он жил и работал на плантации Эддерли. Должен сказать, что Уолтер Эддерли не очень-то заботился о своих рабах. Не обременял он себя и заботами о своей жене Ливонии. В моем распоряжении есть подписанные и заверенные документы, составленные белыми жителями тех мест. Люди заявляют, что не раз видели Ливонию беспощадно избитой. Ее муж, крупный мужчина, больше шести футов ростом, любил выпить, а когда напивался, становился чрезвычайно жестоким. Миниатюрная женщина ростом не более пяти футов, разумеется, была не в состоянии защитить себя от своего дорогого муженька. – Последние слова Харрисон произнес с нескрываемой издевкой. – В соответствии с теми сведениями, которые мне удалось собрать, Эддерли регулярно избивал свою жену. Ему нравилось бить ее по голове. Теперь она слепа, и врачи в один голос утверждают, что причиной этого являются побои ее любимого мужа. Кто-нибудь из вас считает это нормальным?

Зная, что он не должен задавать вопросов, Харрисон тут же добавил:

– Нет, конечно. Вам плохо при одной только мысли об этом.

Присяжные разом кивнули. Судя по всему, Макдональд завладел их вниманием и не собирался его упускать.

– Точно так же чувствовал себя и Адам Клэйборн. Регулярным избиениям подвергалась не только Ливония – доставалось и матери Адама. Видите ли, она пыталась защищать свою хозяйку, и однажды за это ей сломали нос.

Как-то раз, когда Адаму было лет тринадцать, он услышал в доме страшный шум и крики. Ливония звала на помощь. Адам вошел в дом и увидел, что Эддерли бьет жену ногами. Разумеется, Адам сам все расскажет. По запаху виски сразу стало ясно, что хозяин пьян. Адам был не таким уж крупным мальчиком, так что Эддерли легко стряхнул его с себя и снова бросился к Ливонии. Адам опять попробовал их разнять. Тут Эддерли потерял равновесие и упал, ударившись головой о каминную доску. Уолтера Эддерли погубили виски и его собственная жестокость. Почему Адам убежал? Потому, что его хозяйка умоляла его об этом. Она знала, что, если ее сыновьям станет известно о случившемся, они убьют Адама. Не забывайте, Адам был рабом, а рабы не имели права прикасаться к своим хозяевам.

Харрисон повернулся и пошел на свое место, но неожиданно остановился и снова заговорил. На этот раз в голосе его звучали злые, жесткие нотки:

– Любой мужчина, который бьет женщину, заслуживает смерти. Однако Адам не убивал Уолтера Эддерли. Тем не менее, хочу заявить вам следующее. Если бы я был на его месте, наверное, мне пришлось бы убить человека, поднявшего руку на мою мать.