Кэтрин Гэскин - Сара Дейн

— Есть!

Они снова поутихли при этих словах. Настроение толпы мгновенно изменилось. Сначала они были вызывающе веселы, теперь же стали враждебны и негодующи. «С этим они ничего не могут поделать, — подумал он, — они беззащитны перед властью». Если они хоть раз уловят его сочувствие к себе, они, как стервятники, вопьются в него, и его жизнь на «Джоржетте» превратится в ад. С этого мгновения каждое его появление среди них будет восприниматься как сигнал к вспышкам насмешек и неподчинения.

Он прокашлялся и твердо произнес:

— Здесь есть женщина по имени Сара Дейн?

Ответа не последовало.

— Сара Дейн, — повторил он. — Есть здесь кто-нибудь под этим именем?

Жертва трех нападающих вдруг шевельнулась и подняла голову:

— Я Сара Дейн.

Она с трудом встала на колени, затем поднялась на ноги и начала проталкиваться через плотную толпу к Эндрю. Когда они задвигались и затолкались, чтобы пропустить ее, его носа достигло еще большее зловоние. Она наконец подошла, споткнувшись о распростертое тело. Это вызвало такой поток злобной ругани, подобного которому он не слыхал даже на флоте. Но женщина, пробравшаяся к нему, казалась совершенно безразличной к этим ругательствам. Она была высокой, ей пришлось нагнуться, чтобы не удариться о верхние балки.

— Ты Сара Дейн?

— Да, я.

В потемках он не мог ее разглядеть, но голос ее он сразу же узнал. Это был тот самый голос, что прозвучал в защиту ребенка, когда узников направляли вниз после похорон, голос, который так озадачил его и преследовал все это время.

— А как ты встряла в это безобразие? Тебя следует выпороть за участие в беспорядках.

— Беспорядки! — Она убрала с лица выбившуюся прядь, чтобы взглянуть на него как следует. Он почему-то сразу ощутил робость. — Вы считаете беспорядком борьбу за то, что тебе принадлежит? Почему я должна этой дряни позволять лапать грязными руками мои вещи?

— Что же они пытались у тебя отнять?

— Вот что! — Она подняла руку и помахала перед его лицом грязным носовым платком с завязанными уголками и с чем-то тяжелым, завернутым в него. — Мою еду.

Эндрю оглянулся на мрачные лица вокруг и страстно пожелал выбраться отсюда. Здесь он оказался перед лицом факта, который постоянно сверлил его мозг, тревожил его: голод узников. Они жили, в основном, на солонине и протухших корабельных сухарях. Брукс, ежедневно соприкасавшийся с ними, говорил, что этого рациона, конечно, не хватает. Здесь была постоянная опасность вспышки чумы. Казалось, что ни он, ни капитан, ни Ост-Индская компания ничего не могут с этим поделать: им платили определенную сумму за транспортировку ссыльных, а она не предполагала никаких роскошеств. Несмотря на все старания Брукса, люди частенько умирали. Эндрю слышал рассказы о том, как на некоторых подобных судах мертвецов скрывали по нескольку дней, чтобы получать их пайки. И как везде, где есть голод, задиры вырывались из общей массы, чтобы силой добыть что могли.

— Это так? — спросил он ее.

— Конечно! — Она слегка тряхнула головой — жест был таким юным, что как-то не вязался с ее внешностью. — С чего бы они стали…

Он резко оборвал ее:

— Ты слишком много говоришь! Я с этим разберусь.

Он обернулся к окружавшим его женщинам:

— Еще раз случится подобное, только раз, и всем вам обеспечено наказание. Всем, слышите? — Потом он опять обратился к Саре Дейн: — И от тебя я больше слышать ничего не желаю.

— Что же, вы так и позволите им?..

— Хватит!

Он повернулся кругом и велел ей следовать за собой.

Когда стражник широко распахнул перед ними дверь, лихой задорный крик снова полетел им вслед.

— Желаем хорошо порезвиться, милочка! Не забудь сказать офицерам, что нас здесь еще полно осталось!

Эндрю резко остановился и обернулся к ним.

— Еще одно слово, — сказал он, — и никаких прогулок на десять дней!

Стражник с грохотом захлопнул дверь, но приглушенный смех преследовал их до самого трапа. Он жестом попросил женщину поторопиться.

Поднявшись на верхнюю палубу, он оглянулся, чтобы посмотреть, как она выйдет на яркий свет. Она слегка покачнулась, ошеломленная ощущением свежего воздуха и солнечного света. Он чуть не подхватил ее, чтобы поддержать, но, взглянув на сержанта, тут же опустил руку. Она удержалась на ногах, осмотрелась, овладев собой и напустив на себя спокойный вид, который так не вязался с ее лохмотьями. Его губы слегка раздвинулись в улыбке, когда он заметил эту попытку казаться выше обстоятельств. Секунду-другую она осматривала палубу с видом важной леди, приглашенной на борт. Потом, поймав его взгляд на себе, она изменила позу и повернулась к нему.