Мэдлин Хантер - Обладание

Аддиса захлестнуло дикое желание схватить ее за каштановые локоны и силой заставить опуститься перед ним на колени. Руку, уже было потянувшуюся к волосам, остановило только воспоминание о том, как его самого однажды вынудили встать на колени. Он обуздал вспышку гнева, а внутренний голос язвительно заметил, что причина раздражения — отнюдь не в ее поведении, а во всех прочих событиях и оскорблениях, унижающих его личность и статус.

Их взгляды встретились, и Аддис отметил про себя, что она не отвернулась, как делали большинство женщин, чтобы не видеть его обезображенного лица. Даже в ее доме, при первой встрече, дыхание Мойры перехватило от потрясения, вызванного узнаванием, а не отвращением. За все это время он уже успел привыкнуть к тактичным взглядам, которые устремлялись подчеркнуто поверх головы или над плечом, или опускались долу, привык к проституткам, требовавшим лишнюю монетку. И потому, когда она не отвернулась там, в хижине, это стало для него неожиданностью; сейчас же — из-за настроения, в котором он пребывал, — этот взгляд показался ему вызывающе дерзким.

Он многозначительно посмотрел на кресло. Смешавшись, она тут же вскочила на ноги.

— Вы велели мне ждать здесь вашего прибытия, — пояснила она. — С тех пор прошло несколько часов, а тростник на полу грязный.

Что правда, то правда — грязь царила всюду. Без лорда или леди, которые присматривали бы за ними, слуги стали совершенно неряшливыми. Первое, что он приказал, прибыв в поместье, — это вычистить и вылизать все до блеска, и прислуга сейчас копошилась, выполняя повеление лорда.

Он медленно опустился в кресло, а она осталась стоять перед ним, снова скрестив руки на груди, словно стремясь скрыть ее от посторонних взглядов.

— Ты останешься здесь на несколько дней, пока мальчик не привыкнет ко мне, — заявил он.

Она прикусила щеки, и на них образовались ямочки. Его приказной тон ей явно не понравился. Впрочем, сейчас, когда впечатление от поведанных Рэймондом историй все еще довлело над ним, ему было наплевать.

— Если это пойдет Брайану на пользу, я, наверное, могла бы оказать помощь, однако мой дом расположен не так далеко.

— Ты останешься здесь.

— Хорошо, я соглашусь, но только на несколько дней.

Рэймонд говорил правду, рассказывая о ее свободолюбии. Конечно, он в определенном долгу перед ней за то, что она сберегла Брайана, но все-таки лучше сразу поставить ее на место.

— Твоего согласия и не требуется. Ты останешься потому, что я так сказал, и пробудешь здесь ровно столько, сколько мне будет нужно. Когда же я решу, что необходимости в твоем присутствии здесь больше нет, ты сможешь вернуться домой.

Кровь прихлынула к ее лицу.

— Вы много лет провели вдали от дома, поэтому вам простительны ошибки. Очевидно, вам никто не сказал о том, что я теперь — фригольдер. [2] Фригольдер — свободный человек. Дом и надел принадлежат мне.

— Ты можешь владеть собственностью, я не возражаю, но ты не свободнорожденная. Твоя мать была вилланкой при этих землях. Подарив земли, Бернард подарил мне и тебя вместе с ними.

Было заметно, что ей стоило немалых усилий сдержать гнев. Вряд ли кто назвал бы ее красавицей; однако в ней явно ощущалась огромная энергия, а яркий блеск глаз компенсировал отсутствие броской красоты. Юношей он не обращал внимания ни на ее глаза, ни на бьющую ключом энергию; впрочем, тогда его глаза были прикованы только к Клер.

— После того как вы уехали, сер Бернард подарил матери вольную. Я при этом присутствовала, слышала его слова, и он включил и меня в свою волю.

— Рэймонд говорил мне, что ты претендуешь на свободу. У тебя найдутся свидетели?

— Священник. Женщина по имени Элис, которая прислуживала Клер. Я сама.

— Рэймонд сказал, что священник умер. А где Элис?

— Она уехала… в Лондон, если не ошибаюсь… после смерти Клер. Но были ведь документы. Я помню, сэр Бернард подписывал их. Только если документы хранились у священника, скорее всего, они погибли, когда несколько лет назад часовня сгорела… — Она проговаривала фразы по кускам, воплощая в слова беспорядочные мысли и воспоминания. — Может, документы у Рэймонда?

— Будь они у него, думаю, он упомянул бы об этом.

Она все еще злилась, но теперь к злости добавилась растерянность. Принять ее притязания на свободу не составляло труда. В конце концов, она верно служила ему, даже понимая, что делать этого не обязана. Но нечто в душе Аддиса вдруг взбунтовалось при мысли, что она может стать свободной, и не только из-за желания сохранить хотя бы тех немногих людей, которые у него остались. Рэймонд обмолвился, что она намерена покинуть поместье. Но Мойра составляет частичку его прежнего мира, и он не позволит этой частичке вот так просто исчезнуть.